«На что он намекает?» — на всякий случай насторожился Хеллборн.
— Не будем про Шекспира, — решительно заявил полковник Лашманов. — Честное слово, мы чертовски рады встретить в такой глуши соотечественника!
— Вам приходилось бывать в России? — спросил «грубиян» Новосельцев, и в его глазах промелькнула та самая вселенская тоска.
— Форт-Элизабет считается? — неловко улыбнулся Джеймс. — На материке — никогда.
— Неважно, — отмахнулся Лашманов. — Конечно, считается! Еще как считается! Ну, еще раз, за встречу!
Это была прекрасная легенда. Полковник Горлинский мог бы гордиться своим учеником! А субедару Брейвену теперь можно спокойно объяснить, почему это викинг из белголландской военной касты вдруг стал православным ортодоксом: «Так мама настояла, а отец не возражал».
Просто чудесная легенда! А эти русские такие сентиментальные, констатировал Джеймс Хеллборн минут двадцать спустя, когда они беседовали о всякой всячине, как будто сотню лет знакомые друзья. Теперь, если дойдет до дела, у одного из них может рука дрогнуть… или прицельный глазик заслезиться… ХА-ХА-ХА!
Коварный альбионец был невероятно доволен собой. И никто не мог испортить ему настроение. Даже мерзкий голос в другом углу комнаты, заявивший по-немецки с нижнесаксонским акцентом:
— Здесь столько месяцев не было живых женщин, что даже эта желтая обезьяна за бабу сойдет. Ха-ха-ха! А что? Две сиськи, три дырки… Или пять? Ха-ха-ха!
Хеллборн медленно повернулся на звук голоса. Бросил взгляды по сторонам. Нет, Мэгги здесь не было, иначе бы мерзавец не посмел так распускать язык. Джеймс оторвался от стула и решительно зашагал в том самом направлении. Новые товарищи не успели его удержать, поэтому поспешили последовать за ним.
Не только испанским и русским офицерам пришлось внезапно покинуть родину после очередной революции. Были и другие. Как этот, громкоголосый. Как его? Обер-лейтенант Фриц Канонфуттер.
— Вы не могли бы придержать язык, когда говорите о даме, которая, к тому же, является высокопоставленным союзным офицером? — поинтересовался Хеллборн, нависнув над бывшим кайзерастом.
— А то что? — поинтересовался обер-лейтенант, поднимаясь на ноги и в свою очередь нависая над Хеллборном. Он был примерно на голову выше альбионца, и на полторы головы шире в плечах.
— А то я сделаю тебе больно, — пообещал Хеллборн.
— А может не стоит… — попытался вклиниться между ними давешний испанец Карлос.
«Какая нелепая ситуация», — загрустил Джеймс.
— Ха-ха-ха! — внезапно расхототался немец и хлопнул Хеллборна по плечу. — Мне нравится этот парень! Садись с нами, я тебя угощаю!
«Точно, и такая предсказуемая».
— Здесь выпивка бесплатная, — вспомнил Джеймс. — И все равно нет ничего крепче виноградного сока.
Обер-лейтенант расхохотался в два раза громче.
— Нет, мне определенно нравится этот парень!
«А ведь он играет, — внезапно понял Хеллборн. — Притворяется. А его неведомый сценарист не стал напрягать фантазию и привлек на службу штампы и стереотипы. Якобы тупой громила, восхищенный храбрым малышом… ну и так далее. Зачем? Почему? Черт с ним, почему бы не подыграть? В ближайшие минуты заняться все равно нечем…»
И вот уже все наличные столы были сдвинуты в более-менее правильный круг а-ля столовая короля Артура, и тосты загремели с новой силой, и разговоры приняли совсем возвышенный характер.
— …но что мне нравится в вас, в виксах, это как вы расправились со своими красными мятежниками! — восклицал Канонфуттер.
— О, да, — оживился Хеллборн, — я тогда еще был совсем зеленым курсантом, но успел принять в этом участие! Как сейчас помню, нас подняли по тревоге… «Открывайте огонь!» «Капитан, но на мачте красный флаг!» «Конечно, идиот! Но это не наш красный флаг! Там нет «И.Х.С.» и полумесяца, а только коммунячие Крест и Молот! Утопите мерзавцев!!!» И мы их утопили! Дьявол, это была славная битва!
Настолько славная, что беллголландцы даже сняли про это цветной фильм. И англичане тоже. И даже русские, но только черно-белый — «Броненосец «Восемнадцать Провинций». И акценты расставили по-другому. Джеймс все эти фильмы посмотрел. Это если не считать тщательного изучения мемуаров и документов. Ведь ему надо было играть роль!
— А вот у нас не получилось, — погрустнел обер-лейтенант.
— Зато получилось у Антанты, — заметил Лашманов. — Иногда я жалею, что у фабриканцев не хватило сил добраться до Петрограда. Хотя и грех это. Сами не смогли разобраться, чего тогда на чужаков надеяться…
— Тогда все очень устали от войны, — заметил Хеллборн.
— Кроме апсаков и белголландцев, — парировал Новосельцев. — Всю войну размахивали нейтралитетом, явились под занавес на все готовенькое…
— Да, мы — морские шакалы, океанские гиены! — охотно подхватил Джеймс, и подобная самокритика сумела погасить потенциальный конфликт в зародыше. И остаток вечера прошел в теплой и дружественной обстановке. Но совершенно нерабочей.
На следующий день Брейвен познакомил Хеллборна с самим губернатором острова и обещанным «скучающим этнологом».
— Разрешите представить, герр Рузвельт, это генерал-заминдар Джавахарлал Неру. И профессор Гаверал Роканнон.
И тот, и другой не были сикхами, а обычными индусами. Ничего странного, ведь сикхи составляют едва 20 процентов от всех граждан халистанской империи. Тот же картирмейстер Джахангир-Хан — мусульманин. Про европейцев и говорить нечего — а ведь это не только офицеры-наемники, но и достаточно влиятельная община промышлеников, финансистов и судовладельцев.
Джеймс попробовал поднять вопрос о возвращении «домой», но генерал-заминдар Неру поспешно сослался на дела и удалился. Брейвен тоже. Хеллборн остался наедине с этнологом Роканноном.
— Господин Брейвен сказал мне, что вы историк, — заметил новый знакомый. Высокий, седой человек, лет 50 плюс-минус. Еще один потасканный жизнью старый, но крепкий боец.
— Совершенно верно, — кивнул Хеллборн, но тут же указал пальцем на свою униформу (пусть и подаренную халистанскую). — Ни дня не работал по профессии. Только в студенческие годы немного копал пирамиды Матарама и Шривиджайи.
— Поэтому я и заинтересовался этим островом, — признался Роканнон. — Постройки, здесь обнаруженные, навели первых исследователей на мысль, что здесь когда-то правила одна из этих древних индонезийских империй. Но нет!
— Постройки? — переспросил Джеймс.
— Вы обязаны взглянуть на эти прекрасные храмы! — воскликнул собеседник. — Мне требуется свежий взгляд. Я перебрал все возможные варианты.
— Разве их не могли построить аборигены? — предположил Хеллборн.
— Только не эти дикие люди каменного века, — покачал головой Роканнон. — Нет, это просто невозможно. Они не могли настолько деградировать.
— Тогда кто? — заинтересовался Джеймс и напряг память. — В прежние века здесь проплывали самые необычные флоты… Сингалы царя Паракрамабаху? Монголы Кублай-хана? Белые кхмеры Джаявармана? Чжурчжени Пусяня Ваньну? Китайцы 1421 года?
— Похоже, вы не пропускали ни одной лекции, — с уважением посмотрел на него индиец.
— Еще как пропускал, — легкомысленно рассмеялся Хеллборн. — Толстые книжки люблю читать. Бывало, сидишь на «телефонном дежурстве», ночь длинная, спать нельзя, заняться нечем… Так как, нравятся вам мои предположения? Кого я еще забыл? Тайцы короля Наресуана? Морские крестоносцы Раджендра Чола? Уж не альбионские ли египтянцы? — Джеймс снова рассмеялся, на этот раз натужно.
— У вас найдется несколько свободных дней, господин Рузвельт? — задумчиво посмотрел на него господин Роканнон.
— Я надолго застрял на этом острове, — с тоской заметил «герр Рузвельт». — Режим секретности, военное положение. Вы можете мной располагать.
— Тогда я обязательно свяжусь с вами в ближайшие дни. Был рад знакомству.
— Взаимно, — раскланялся Хеллборн.
В самом деле, что он теряет? Загадочные чудеса и неизвестные ужасы? Быть может, за воротами военного лагеря он быстрее найдет решение — как выбраться с этого островка.