- Милорд, в вас я вижу желание нашего брака, но хоть толики его нет в вашем сыне. Верно, один из вас лукавит? На последнем балу граф Коуфтер был очень любезен с дамами, а с некоторыми даже чересчур. К сожалению, слухи распространяются быстро. Я считаю поведение вашего сына непозволительным и оскорбительным для меня, коль мы помолвлены.
В комнате повисла тишина.
Вы думаете, тишина – это когда не слышно ни одного звука? О, вы несомненно ошибаетесь! Тишина наполнена такими пронзительными звуками, которые вы никогда не услышите в иной среде. Вот слышно, как трещат в камине дрова: они стонут, ахают, охают, всхлипывают, прощаются друг с другом… Вот на стене мирно тикают часы. И Катрин явно слышит, что они говорят не свое традиционное «тик-так», а наблюдая немую сцену в комнате, как будто разыгрывают ее: да-нет, да-нет, да-нет… И им в такт начинает стучать ее собственное сердце… И в какой-то момент тишину становится слушать невыносимо.
Князь Белозерский замер с бокалом в руке, ожидая реакции гостей.
Княгиня Элизабет не сводила с дочери немигающего взгляда. Немой упрек заметался в этих прекрасных глазах и спрятался в уголках: «Что же ты творишь, доченька?!»
Граф Коуфтер же продолжал разглядывать свои перчатки. Катрин вдруг стало смешно. Комизм данной ситуации заставлял досмотреть спектакль до конца. Отец поставил бокал на стол и откинулся на спинку кресла, позволив себе быть зрителем. Такой поддержки Катрин не ожидала и даже не могла надеяться на нее. Но, кажется, сегодня был ее день.
Наконец граф Коуфтер оторвал взгляд от перчатки и, игнорируя гневный взгляд своего отца, сквозь зубы проговорил:
- Мисс Катрин, я осмелюсь…- он выдохнул чересчур быстро и замолчал, как бы обдумывая свои слова.
Катрин молча выжидала. Когда человек сам способен вырыть яму, не стоит ему в этом мешать. Но граф молчал.
Побагровев от гнева, прожигая своего сына ненавидящим взглядом (Какой позор! Он, маркиз де Эстер, должен оправдываться за поведение своего великовозрастного сына!):
- Вы правы, княжна. То, что мой сын позволил себе проявить слабость к женскому полу на глазах у всего общества, непростительно. Вы несомненно вправе сердиться. Но никаких порочащих его имя связей, смею вас заверить, он не имел и не имеет. Это все грязные домыслы! Но все же позвольте принести извинения за себя и своего сына, мисс.
Беседка, темнота, шуршание одежды и… Ничего? Спорный вопрос.
Интересно…
Княжна решила сыграть роль оскорбленной невесты до конца и, слегка наклонив голову в сторону Томаса, таинственно произнесла:
- Думаю, в тот вечер я увидела даже больше, чем вы можете себе представить. Так получилось. Случайно.
Княгиня громко ахнула. Князь же и бровью не повел. Маркиз побелел и закашлялся.
Граф Коуфтер побагровел и зло бросил:
- Это домыслы. Ничего не было, кроме флирта.
Катрин понимала, что признания от него все равно не будет. Значит, развлекается граф Коуфтер с дамами постоянно. То, что она видела, - для него всего лишь флирт. Какого она хочет признания?
Тебе станет легче?
Не знаю.
Наверное, лучше и не знать.
- Выходит, коль мне ничего неизвестно доподлинно, то все не так и плохо? – с нажимом произнесла Катрин.
- Вы же ранее никак не реагировали на подобное, - бросил граф Коуфтер, - я в Одессе целые сезоны провожу. Что же в этот раз вас так оскорбило?
- А вы считаете свое поведение не оскорбительным для вашей будущей жены, милорд? – спокойно задала вопрос Катерина. С холодом, повеявшим от этого вопроса, могло соперничать разве что замерзшие воды Одесского залива.
Это был конец. Все присутствующие это понимали. Как ни крути, но помолвку придется аннулировать. Маркиз де Эстер постарел лет на двадцать. Да и граф Коуфтер выглядел не лучшим образом. Это был полный крах.
- Мне не интересно все это, - произнесла Катерина, добавив: - Каждый волен сам решать каковы его пределы. Мои вы уже обошли.
- Катрин,- как-то жалобно всхлипнула графиня, бросив на нее умоляющий взгляд, и продолжила разливать ароматный чай в чашки, вымученно растягивая губы в подобие улыбки.