- Хуже чего?
- Бедствовать, но быть дворянином.
- Нельзя просто так отказаться от себя.
- Но почему тогда он не борется за себя? - тряхнув головкой воскликнула она,ьь не понимая барона Броузена.
- Не умеет, - отец замолчал, вставая, и закончил: - и не хочет. Подошел к матери, поцеловал ее в лоб.
- Идем Катрин, настал черед идти дальше.
Он стоял перед ней такой высокий и сильный, можно сказать, подавлял.
- Куда, па?
- Учиться, доченька, учиться. Только так ты сможешь понимать те вещи, которые пока тебе не под силу.
С того самого дня жизнь начала проходить по новой схеме - схеме знаний. То, что она получала, и то, что могли ей дать родители. То, что должен получить каждый ребенок, пока он маленький, чтобы, став взрослым, не остаться недорослем, как любил говорить отец…
…Кашель отца вывел Катерину из оцепенения.
Отец снова откашлялся. Встал, медленным шагом прошел к напольным часам и толкнул ударную цепь. В тишине комнаты прозвучал их ответный звон. Он принял решение. И сейчас собирался об этом сказать. Решение созрело окончательно. Вот он повертел ножку бокала между пальцами, переложил его в другую руку и произнес:
- Граф Коуфтер, вы своим поведением разрешили этот вопрос окончательно. К слову сказать, к этому вы давно шли, подобным образом растрачивая свою жизнь.
- Но это было недоразумение. Я готов принести извинения и даю слово, что подобное больше не повторится.
- Не нужно слов, если не хочешь их сдержать, - перебила его княгиня Белозерская.
Катрин было удивлена словами матери, ведь она в любом разговоре всегда была олицетворением спокойствия, не принимая ничью сторону. Но не сегодня, не сейчас, когда дело касалось судьбы ее ребенка.
Что же ТАКОГО произошло?
- Я хочу…, - упрямо и возмущенно повторил он.
- Хочешь, но не желаешь, два корня, но ствол один. И этот ствол, на котором вы сидели господа, вы сами и подрубили, - резко прервал его князь, продолжая вертеть между пальцами бокал.
Часы пробили три раза. Снова тишина гостиной и дыхание людей.
- Мне жаль, что я тянул с этим всем. Не прекратил ранее, узнав о подобной жизни вашего сына, мой дорогой друг, - нарушил тишину отец Катрин,- в последнее время мы много путешествовали и совсем утратили чувство времени, а граф Коуфтер еще и меры. У нас, у одесситов, чувство меры преобладает и значение мы придаем ему особое значение.
Маркиз де Эстер скривился:
- Это одесское чувство вас не красит, коль вы отказываетесь от обещания, данного лично, пусть и много лет назад.
- Вы просили поговорить с Катрин - говорите. Но никто не обещал более, - с металлом в голосе сказал князь.
- Вас поднимет на смех весь высший свет, вы станете изгоями. Этот удар всей английской короне. О подобном браке мечтает весь ваш маленький мир, - пригрозил маркиз с особой ухмылкой и добавил зло: - Истинный дворянин дорожит словом не будет от него отказываться.
- Милорд, ваш батюшка на грани, с ним может случится удар, - подчеркнуто спокойно прокомментировала Катрин, в упор разглядывая своего жениха.
Все обернулись к ней, словно ожидая продолжения. Она не подвела, скрестив на груди руки, проговорила:
- Честь дворянина не только его слова, но и его поступки. Он может быть достойным, очень. В глубине души. Но о человеке судят по его поступкам.
- Катрин, дорогая, - начал маркиз де Эстер примирительно.
- Милорд, разве ваш сын не в состоянии сам говорить за себя? Я так понимаю, он может сам дать оценку своим поступкам, - перебив его, дерзко бросила Катерина, не отрывая взгляда от Томаса.
- Мисс Катрин, в столь юном возрасте вы позволяете себе не чтить старших.Ваше воспитание имеет значительные пробелы, - недовольно ответил он, добавив: - К тому же молодым леди не пристало участвовать в подобных разговорах.
- Вы в Одессе, - спокойно отметила княгиня, отодвигая от себя тонкий фарфор, - у нас свое видение таких вопросов.