В тот вечер Катя сполна почувствовала неприятие себя среди равных, услышала о себе сплетни и пересуды.
- Говорят, у нее даже кровать позолоченная.
- Не может быть! Вся-вся-вся?
- Вот маман мне рассказывала, что ее с детства обручили, чтобы избежать охотников за приданым.
- Сколько же ей было?
- Да от роду всего ничего.
- Это, наверно, ужасно знать, кто станет твоим мужем, и не иметь право выбора.
- Но ей уже девятнадцать, а замуж она не спешит, да и жених явно не торопит ее.
- Да, граф Коуфтер, безумно влюблен в свою последнюю любовницу, он в ней души не чает. Зачем ему спешить?
- Бедняжка, а я ей завидовала...
- А я нет, быть белой вороной не самая лучшая судьба.
- Довольно, право. Поверьте, ей повезло с самого рождения. Родиться в такой семье, да еще и единственным ребенком. Да, она счастливица. Жила и будет себе жить припеваючи. У нее в распоряжении будут тысячи крепостных. Делай что хочешь!
- Говорят, она рисует...
- Рисует?
- Кажется, пейзажи, иногда натюрморты. Моя двоюродная тетушка Ольга близка с ее матерью и говорила, что не раз видела писанные ею картины. Не знаю, насколько правда, но говорят, что ей обещала позировать сама царица. Представляете, у княжны хватило наглости заявить, что она не пишет портреты! Дескать, пока не училась этому.
- Не может быть!
- Отказала самой царице? Хоть бы кружок нарисовала, а уж потом…
- Это было бы, конечно, лучше, чем отказ самой государыне.
- Ей сошло это с рук?
- Еще как. Царица рассмеялась и попросила прибыть к ней, когда она сможет это сделать. Еще и увезла несколько картин с собой. Говорят, даже повесили их в одном из залов дворца.
- Неужели?
Голоса удалялись, а потом и вовсе смолкли.
Итак, у нее есть позолоченная кровать, жених, с которым она обручена с детства, отказ рисовать царицу… Что еще? Ах да, у ее жениха есть любовница, которую он любит… Что из этого правда? Наверное, только то, что граф Коуфтер имеет любовницу. А все остальное… Катя проглотила слезы, не желая, чтобы кто-то увидел ее эмоции. Почему совсем незнакомые люди, видя ее первый раз, так жестоко поступали?! Даже мужчины, в чьих глазах она читала искреннее восхищение, с улыбками поддерживали пересуды о ней.
Зависть.
Страшная, черная, безжалостная, лживая зависть.
Способная убить.
Никогда не устающая и не отступающая.
Если бы не поддержка и ободряющая улыбка единственной подруги Кассандры Ленингтон, в тот вечер Кате было бы намного трудней. Хотя джентльмены не отходили от нее ни на шаг, окружая плотным кольцом, сыпали комплиментами, наперебой приглашая на танец. Но отходя, в кругу своих, безусловно, говорили о ней разное.
В кругу своих.
А она, Катя Белозерская, в каком кругу? И кто здесь, в Одессе, для нее – свои?
Мама, отец, Кассандра… Как мало тех, кому можно доверять! Ах да, еще граф Коуфтер, жених. Но, по слухам, он любит другую…
После этого вечера-откровения потянулась череда других балов, раутов, званых ужинов, посещений театра и других развлечений. Понемногу Катерина привыкла не обращать внимание на шепот за спиной, на сплетни о ее женихе, на зависть, которая сквозила в беседах юных барышень и их мамаш. Катерина продолжала на зло всем выезжать в свет, ее маской стала надменность и холодность, но все это отнимало слишком много сил, она устала. Ей девятнадцать, и она очень устала от этого несправедливого, жестокого и пустого мира. Неужели кроме танцев, развлечений, покупок, ничего представителей высшего света не интересует?
Ведь жизнь только начинается и у меня все впереди!
Что еще я могу?
Ведь я могу что-то еще?
Все могут, но не все этого хотят.
P. S.
Завидовать кому-то всегда означает сравнение. Себя и того, другого, который…ну, словом, понятно: почему-то и, конечно же, незаслуженно, имеет ресурсов больше. И это «больше» не дает спокойно жить. Ведь нужно отслеживать, где и как тому, другому, везет. Вот еще раз повезло, и еще… Чужой успех воспринимается как личная неудача, проигрыш, поражение. И вот своя жизнь интересует уже постольку-поскольку, становится неинтересной и бессодержательной, а вот чужая – успешной, интересной и полноценной.