— Теперь, когда банда в сборе, зачем мы здесь собрались? Джейсон упоминал что-то про то, что жесткий секс будет одной из повесток нашего обсуждения. Джейсон, ты не мог бы рассказать поподробнее?
— Давайте сначала разберемся с проблемой Домино и Зависти, — сказал он, полу-улыбнувшись при этом.
— Есть список того, что мы будем сегодня обсуждать? — спросила я.
— Видела бы ты свое лицо, оно такое мрачное, — рассмеялся он.
— Ненавижу собрания.
Я обеими руками поднесла кружку ко рту. Мне никого сейчас трогать не хотелось. Я чувствовала себя так, как будто они все вместе сговорились, пытаясь мною манипулировать и мне это не нравилось.
Натаниэль положил руку на мое бедро под столом, нежно водя по нему сквозь шелк халата. Я боролась с желанием убрать руку. Я хотела, чтобы он продолжал, но мне не нравится, когда посреди разговора внезапно понимаешь, что только ты не знаешь о чем он.
Домино начал разминать мои плечи, его пальцы нашли участок голой кожи на шее под волосами, массируя напряженные мышцы, затем он поднялся вверх, прямо под линию волос и надавил на чувствительную точку, где шея и голова соединяются, дав почувствовать силу своей руки. У меня практически закатились глаза и они сами собой закрылись.
Рука Натаниэля нажала сильнее, доказывая, что в нем тоже была сила, которую он хоть и не часто использовал, но она там была. Они одновременно усилили нажим и мне пришлось постараться, чтобы соблюсти рамки приличия. Кто-то забрал кружку у меня из рук или я ее уронила.
Натаниэль ослабил хватку на бедре, затем и Домино убрал свою руку, обняв меня за плечи. На этот раз я опустилась в изгиб руки, прижимаясь к его телу. Я могла сильнее прижаться к нему, потому что он не надел бронежилет; большинство охранников не надевали его, если только не собирались работать со мной. Он ослабил хватку и теперь поддерживал меня только частично, хорошо хоть так, потому что в противном случае я бы стекла с кресла на пол; когда все мышцы становятся как вода, шелка халата недостаточно, чтобы тебя удержать.
— Вау, — сказала Зависть, — это было... вау.
Я попыталась на нее посмотреть, но мои глаза еще не могли фокусироваться. Я попыталась стряхнуть с себя это теплое, остаточное ощущение, но Натаниэль нежно погладил бедро, сказав:
— Анита, все хорошо, просто расслабься.
Я начала делать то, что сказал голос моего любимого котика, но Зависть продолжала говорить и мне нужно было сосредоточиться. Я стала выплывать наверх, сквозь всю эту негу и приятные воспоминания о том, что произошло ранее с утра и просто... Они ударили по обеим моим точкам, отвечающим за счастье; с правильными людьми и при подходящих обстоятельствах это просто отключало мой мозг.
— Ты меня вообще слышишь? — спросила она, опустив лицо на один уровень со мной.
Я все еще прижималась к Домино, его рука держала меня. Давление от его наплечной кобуры и патрон на поясе не было неудобным, наоборот — даже успокаивало. Когда тебя окружают столько опасных людей, оружие и все, что с ним связано становится частью твоей жизни. Я обняла его двумя руками за талию, помогая себе приподняться и прийти в себя и то, что я прижалась к нему, не ощущалось неправильным. Напряженность, которая пыталась заявить о себе и заставить меня рвать и метать, понемногу проходила. Раньше ярость была практически одной из доступных мне эмоций и, испытывая ее, я все еще чувствую себя в своей тарелке; лучше иметь дело с чем-то неприятным, но знакомым, чем с приятным, но незнакомым. Иногда мне кажется, что я нахожусь настолько далеко от своей зоны комфорта, что это меня сломает, а в иных случаях понимаю, что они как тюремные решетки; они тебя защищают, но также ты находишься в ловушке. А я не хотела бы оказаться в ловушке, даже в своей собственной.
— Да, — сказала я, голос был немного хриплым и сонным. Я прочистила горло и попыталась снова.
— Я тебя слышу, Зависть.
— Если бы Ричард положил руку туда же и оттянул твои волосы, тебе бы это понравилось?
Я прищурилась, глядя на нее, изучая интеллект во взгляде, силу ее воли. В них было что-то, что понравилось Жан-Клоду и Ричарду; пассивность им не нравится.
— При подходящих обстоятельствах, да, — сказала я.
Она мотнула головой, поднимая чай ко рту, а затем положила его обратно, не отпив.