И я послал другой патруль проверить, что случилось. Сержант второй группы доложил настолько бестолково, что мне пришлось заняться самому.
То, что я нашел, было довольно странным. - О'Брайен выпустил дым в лицо Джейсону, и даже переработанный, он был хорош. - Я обнаружил пятерых мертвых, живого капрала в невменяемом состоянии и тебя. Двое из пяти мертвых были штатскими. Остальные - из моего гарнизона, сержант и двое рядовых.
Джейсон подавил улыбку. Его обрадовало, что женщина и её спутник сбежали, хотя и бросили его на пляже.
- Позже выяснилось, что одного штатского убил один из часовых, другого - сержант. Нас смутило то, как умерли остальные. Один часовой был без рук и с зияющей дырой в спине. Другой был без головы, и хотя 12 человек обыскали все вокруг, когда рассвело, её не нашли.
Другая странная вещь - отсутствие крови. Кровь сочилась из обрубков безрукого, но не было ни малейшего следа её в огромной дыре. Обезглавленный тоже не был окровавлен. Будто их раны немедленно прижгли чем-то горячим.
Еще затяжка, сердцебиение Джейсона соревновалось по громкости в кондиционером.
- Но что действительно нас шокировало и, вероятно, повергло в транс капрала - то, как умер сержант. Мы нашли его вросшим в эту массу, и нам пришлось буквально отрезать руки и часть лица, чтобы его освободить. Он был мертв, и вскрытие показало, что его мозги буквально сварились в собственном соку.
Джейсон глубоко вздохнул и посмотрел на металл. Но он остался безучастным, хотя чувствовал, что О'Брайен и мужчина в тени знают, что это за металл, и только хотят, чтобы Джейсон подтвердил предположения.
- Оставшийся в живых ничего не мог толком сказать, а ты говорить отказался. Кроме, конечно, этой забавной сказки про крестьянина.
О'Брайен прикурил сигарету от старой, запрокинул голову и улыбнулся, выпустив облако дыма.
- Но после нескольких дней лечения специалистами из Лас Джойя и применения наркотиков капрал вышел из транса и смог доложить, что ты напал на патруль со странным новым оружием, стреляющим без звука и без вспышки, он вырубил тебя, и сержант стал изучать оружие, когда то буквально вспыхнуло. Следующее, что он помнит, - сержант на песке, мертвый, навечно впаянный в эту штуку.
К сожалению, он ушел в себя и до сих пор не вернулся.
Холодно посмотрев на Джейсона поверх сигареты, О'Брайен продолжил.
- Я показал знание проблемы, и мне поручили расколоть тебя. И я использовал собственные методы получения информации. Должен признать, до сих пор они не дали результата.
Кто-то кашлянул, и О'Брайен ушел совещаться в человеком в углу. Между ними шел беззвучный диалог на испанском со странной примесью английского и их ублюдского диалекта. Они спорили неслышно, но ухо Джейсона уловило достаточно из спора, чтобы понять, что блондин не хотел тратить время и собирался убить Джейсона, а О'Брайен предлагал подождать. Наконец, мужчина в костюме пожал плечами, дал О'Брайену ещё 24 часа и оставил Джейсона наедине с О'Брайеном.
Маленький офицер потушил сигарету, подошел к Джейсону и положил руки на его голые плечи.
- Ты этого не знаешь, Лопес, но я только что сохранил тебе день жизни. Но если ты не заговоришь, я не смогу отсрочить смертный приговор. Я не многого хочу от тебя. Расскажи о твоем оружии. Я не жду деталей. Ты можешь сам многого не знать. Но я хочу знать все, что знаешь ты.
О'Брайен медленно погладил плечи Джейсона, пальцы пощекотали затылок, помассировали шею.
- Подумай, Лопес, - мягко сказал он, нагибаясь к самому уху, - какая польза в молчании? Ты слишком молод, чтобы умереть. Как о тебе позаботилось ЦРУ? Ты уже вычеркнут. Разве их волнует, что ты умрешь?
Руки прошлись по привязанным рукам Джейсона и ласкали его грудь, ласково раздвигая волосы и трогая мускулы.
- У тебя красивое тело, Лопес, - шептал О'Брайен ему в ухо. - Уверен, что ты ещё хочешь насладиться плотскими радостями. Зачем умирать, когда столько девочек жаждут твоей любви? Смерть - черная дыра. Если ты расскажешь, о чем я хочу знать, я обещаю, что ты будешь жить и трахать девочек.
Пальцы О'Брайена прошли вниз по груди и остановились на животе, щекоча пупок.
- Ты ведь не хочешь лишиться радостей жизни? - Губы О'Брайен коснулись его мочки, и Джейсон невольно вздрогнул, когда язык залез в ухо.
Пальцы были в паху и расчесывали волосы, О'Брайен схватил его пенис, большим пальцем атакуя головку, и прошептал:
- Ты ведь не хочешь оставить это? Ты хочешь чувствовать губы на пенисе? Губы сладкой женщины?
Джейсон знал, что не должен реагировать. Однажды он писал об обработке, и эксперты сказали ему, что заключенный избежит насилия, пока остается равнодушным и отстраненным. Пока он не реагирует ни на что, он избежит пытки и обработки. Джейсон знал, что должен остаться безучастным, отстраненным, молчаливым и бесчувственным, что бы не происходило. Он знал, но когда пальцы О'Брайена защекотали его промежность, Джейсон не смог не отреагировать.
И помочился на руку О'Брайену.
Маленький капитан взревел, как от удара, и в бешенстве ударил Джейсона в лоб маленьким, но ужасно твердым кулачком. Стул опрокинулся бы, если бы не был привинчен, тем более, что последовал удар в грудь.
В ушах взорвался ужасный звон, глаза наполнились слезами, Джейсон задыхался. Но он не потерял сознание и видел панику О'Брайена.
Всхливывая, капитан тряс руками, будто они были обожжены кислотой; повизгивая, он отскочил от Джейсона и бросился к раковине в другом конце комнаты. Она была оборудована длинными кранами, как в операционных, О'Брайен открыл кран локтем и подставил руки под струю. Схватив мыло и щеточку, он драил руки, всхлипывая, как от боли.
Сцена была знакома Джейсону, он знал, что видел её раньше. Много раз.
О'Брайен ногой нажал педаль, и над раковиной распахнулся шкафчик с кучей полотенец и сиреневым светом, вероятно, ультрафиолетом для дезинфекции.
Сиреневый свет. Текущая вода. Джейсон все вспомнил, его ощущения переполнили воспоминания. Воспоминания побоев, мытья рук и побоев. Даже когда О'Брайен использовал шланг или Джейсона обрабатывала пара стражников, он прерывался, чтобы помыть руки. Джейсон вспомнил ярость О'Брайена, когда боль не помогла и пришлось применить наркотики. Он слышал, как О'Брайен говорил кому-то, может, блондину, что наркотики никогда не были так хороши, как обыкновенные побои. А когда наркотики не помогли, Джейсона впихнули в железный ящик. 168 часов бездействия с использованием КИ, чтобы выжить. Джейсон не знал, разбавленное КИ бездействие стерло память или побои О'Брайена. Да и неважно. Он вспомнил все и чувствовал триумф, будто победил капитана по всем статьям.
Он знал, что это глупо и что все это только борьба двух "Я", - его и О'Брайена. Они бились друг с другом, никто не сдавался и каждый хотел победы. Но "Я" поддерживало Джейсона довольно долго, когда он умирал от рака, и он решил победить в этой борьбе, неважно, сколько О'Брайен причинит ему зла.
Вытерев руки, О'Брайен закрыл кран полотенцем и выкинул его в мусор. Полив руки лосьоном, он втер сладко пахнущий крем и медленно подошел к столу со спокойной маской профессионализма на лице. Он уже не был паникующим ребенком.
Сидя в кресле, он закурил и посмотрел на Джейсона холодными, уже не яростными глазами. Потом несколько раз глубоко затянулся, продолжая тур гляделок.
Но Джейсон только наполовину воспринимал его глаза. Он морально готовился к боли, которая, он был уверен, последует. Но нет. Напротив, О'Брайен нажал кнопку вызова и приказал стражнику отвести Джейсона в камеру.
Капитан был полон достоинства, пока Джейсона развязывали. А когда его выталкивали из офиса, О'Брайен чуть улыбнулся, чтобы показать, кто здесь победитель.
Но дверь не успела захлопнуться, как послышался звук текущей воды, и Джейсон улыбнулся, представив снова моющего руки маленького капитана. Усмешку стер грубый пинок, и Джейсон пошел в камеру позади барака, которую, как он вспомнил, он занимал до ящика. Уютная камера, в которой он проводил пару часов между побоями и допросами. Где он ждал, что Большой Джон спасет его и гадал, почему он не появился. А в этот день Джейсон окончательно разуверился, что Институт Джона Анрина беспокоится об Исполнителях, и всю энергию направил на завершение жизни своего "Я".