«Закрыть глаза! Не смотреть!» Но даже это не помогало. Вот он сдёрнул с тела скатерть, последний раз глянул на спокойное нежное лицо Полины, поднял её и бросил в гладкую воду пруда. Рябь на воде успокоилась, потревоженное зеркало водоёма вернулось в обычное состояние, только несколько воздушных пузырей поднялось из её глубин. «Она жива… Она была жива!» Страх не отпускал Фёдора, он держал его за руки, за ноги, не давал пошевелиться. Мочевой пузырь не выдержал, форменные брюки промокли насквозь и смердили. Он очнулся только тогда, когда увидел пару мальчишек с удочками, спускавшихся вдалеке с холма к воде.
Он видел, как приехал в дом, где его уже никто не ждал, трясущимися руками расстелил скатерть на столе и напился до беспамятства.
Он снова увидел траву, скашиваемую бампером. «Вы все виноваты в этом! Только ваша кровь смоет это из моей памяти. Но зачем мне память? Лучше не помнить ничего, совсем ничего!» Его лицо нехотя снова повернулось назад. «Она снова там! Полина… я должен завершить начатое… спрятаться… затаиться».
Трава снова исчезла, теперь перед глазами появилась другая картина. Он открывает дверь, входит в тёмный проём, идёт на ощупь. Кто-то попадается ему на пути… Удар наотмашь, кто-то летит в дальний угол. Он слышит голос, он умоляет не бить. Это голос Полины, она хотела лишь встретить его у порога и обнять. Он зол на неё, размахивается и бьёт по лицу, ещё и ещё. Этого мало! Нужно наказать! Шея, сдавить шею…
Большая ветка огромной столетней ели ударила по стеклу, отчего машину резко развернуло вправо. УАЗ съехал с дороги и упёрся в широкий ствол дерева, почти полностью скрывшись под зелёными лапами таёжного исполина. Фёдор ударился о руль носом и отключился.
80
Витя колотил в дверь сарая, но та даже не шевелилась. Нащупав в темноте молоток, он схватил его и стал бить в доски, но это тоже ни к чему не привело. Женя тихо плакала в уголке, стараясь не напоминать о своём существовании лишний раз.
- Он увёз маму! Я должен что-то сделать.
Женя поднялась с колен и подошла к Вите. Её тихий испуганный голос заставил Витю вздрогнуть, он отбросил молоток и взял девочку за руку.
- Витя, я понимаю, что это может показаться глупым, но я в каком-то кино видела, что беглецы рыли подкоп…
Витя не дал ей договорить, он схватил Женю за голову и поцеловал в лоб. В следующее мгновение он уже ползал под верстаком в поисках удобного места для подкопа. Вдруг послышался звук шагов, странный скрежет за дверью, а потом яркий свет залил всё помещение сарая.
- Стенька? – с удивлением и страхом произнесла Женя. Рыжая шевелюра вызывала у девочки неоднозначные чувства, граничащие с ужасом. Витя выскочил из-под стола, больно ударившись затылком об столешницу. Он хмуро глянул на мальчишку, стоявшего в двери, не зная, что сейчас делать. Стенька прервал молчание.
- Он был здесь? Что тут было?
- Он забрал маму, - ответил Витя, с жалостью посмотрев на Марти, лежащего на земле. Его бок изредка вздымался, он ещё дышал.
- Бежим, я знаю, куда он поехал. Я видел его, когда он повернул в сторону леса.
- Я с вами, можно? – с надеждой в голосе спросила Женя, на что тут же получила отрицающий взгляд Вити.
- Но я хочу помочь…
Витя не хотел обижать Женю, тем более, она пережила недавние события вместе с ним. Решение пришло внезапно.
- Женя, я знаю, как ты можешь помочь. Марти ещё дышит, позаботься о нём, может быть, его ещё можно спасти. И ещё - на гвоздике в доме висит ключ от дома тёти Оли. У неё есть телефон, позвони в милицию и расскажи обо всём.
- Ребята, возьмите мой велосипед, - предложила Женя, - так быстрее будет.
- Вряд ли, он не выдержит двоих. Вот если бы…, - Витя с грустью посмотрел на Юпитер, но отвёл глаза. Маловат он ещё для мотоцикла.
- Бежим скорее! – поторопил его Стенька.
Разные мысли лезли в Витину голову, когда они со Стенькой добежали до просеки и помчались дальше. Никогда он не думал, что будет вот так, плечом к плечу, бежать рядом с врагом, драчуном и живодёром. «Что в нём не так? У него грустное лицо, серьёзный осознанный взгляд взрослого человека, твёрдо смотрящего вперёд. Почему он так изменился?»
Дети не смели остановиться, чтобы отдышаться. Витей двигала самоотверженность, его мама может умереть. Он желал только одного – сражаться до последней капли крови за жизнь родного человека. Стеньку же толкало нечто другое. Это было чувство, но особенное, оно было похоже на кислую конфету, которая прилипла к нёбу и портит аппетит. Какой-то стыд, угрызения совести толкали его по просеке всё дальше и дальше.