В последний месяц зимы в семье Савушкиных наступили сумасшедшие времена. У Марины родилась маленькая дочурка Аня, и покой ненадолго покинул этот дом, просто сбежал. Малютка была на редкость хитрая. Как только её успокаивали и клали в кроватку, она ждала, когда жертва на цыпочках выйдет из комнаты, открывала свои бездонные глаза, улыбалась и приступала к громкому зазывающему плачу. Всё чаще малышка спала между Павлом и Мариной, ради чего пришлось к кровати привязать дополнительную лавку, которая, по справедливости, досталась главе семейства.
Марти кличка совсем не шла, теперь он был похож на Джо или Сильвера. Один глаз его больше не открывался, зато оставшийся сиял за двоих. В тот день Клавдия могла бы стать призёром конкурса по экстремальному вышиванию, если бы вовремя подала заявку. Ближе к весне пёс всё чаще скулил за дверью и просился в дом. Наверное, его глубокая рана постоянно напоминала о себе в холодной и сырой будке.
В начале мая у Павла больше не осталось терпения, он бросил на пол в веранде знакомый полушубок и разрешил Марти ночевать в доме всегда. Особенно этому факту обрадовалась маленькая Аня. Она уже изредка ползала по полу, а когда в доме появилось такое мохнатое чудо, то она просто требовала, чтобы её срочно вытаскивали из кроватки и определяли на пол, и горе тому, кто забывал открыть дверь в веранду. Малютка резво подползала к Марти, останавливалась перед ним и радостно смотрела на него огромными голубыми глазами. Это было знаком для собаки, что лучше закрыть единственный глаз и терпеть. Маленькие ручки хватали собаку за уши, а морда становилась назойливым препятствием, которое нужно было обязательно переползти.
Васька продолжал сидеть на заборе и следить за всем, что происходило по ту его сторону. Особенно он любил смотреть на гусей, галдящих с утра до вечера и ковыряющихся в канаве. Он прищуривал глаза и смотрел на них сквозь узкие щелочки, как будто его величие не позволяло вести себя как-то иначе. Где уж этой живности, ползающей под его забором, равняться с ним. Но изредка и Васькин покой внезапно прерывался. Он вдруг вскакивал, шерсть его вставала дыбом, а глаза загорались чёрным жемчужным блеском. Он долго шипел и провожал кого-то глазами, как будто невидимый заклятый враг хотел напомнить о себе, проходя мимо Васькиного забора.
90
На этом можно было бы и закончить нашу историю, но внимательный читатель может упрекнуть меня в недосказанности, даже в дилетантстве. Я и сам чувствую, что не до конца исполнил свою миссию, поэтому оставил в этой книге место ещё одной главе.
Когда оформление необходимых бумаг по усыновлению Стеньки подходило к завершению, Оля с Петей, наконец, обратили внимание на дату, которую чуть не упустили из вида. Двадцатое мая, день рождения Стеньки.
— Любимая, а ведь с нас подарок, — заметил Петя, на что Оля сложила ладошки вместе и поднесла их к лицу. Что-то новое и такое приятное начинало происходить в её жизни.
На следующий день, когда семья Синицыных сидела за завтраком, Петя слегка затронул ногой супругу, и она решилась.
— Стень, родной… ты помнишь, что у тебя скоро день рождения?
— Н-нет, — признался мальчишка, словно его застали врасплох.
— Мы хотим подарить что-нибудь, предлагаем тебе сделать выбор, и не думай о цене. Подумай до вечера, ладно?
Стенька решал сложную задачу. Он никогда не получал подарков, разве что печенье от бабушки, но, чтобы вот так… Сейчас ему хотелось бы, чтобы день рождения кто-нибудь отменил, чтобы пропало это неудобство, и эта странная для него дата, двадцатое мая. Но ещё меньше он хотел расстраивать Олю и Петю, которые выглядели такими счастливыми за столом.
За ужином Оля посмотрела на мальчика, и тот понял, что пора говорить.
— А то, что я выберу, будет моим навсегда?
— Да, не сомневайся, — ответил удивлённый Петя.
— И я могу делать с этим, что хочу?
— Как тебе прикажет твоя совесть, парень, — странный разговор заставил Петю немного волноваться.
— Тогда я хочу бинокль. Настоящий, можно?
Оля выдохнула с облегчением, Петя поглядел на неё и подмигнул.
— Конечно, решено. Ну, ешь давай, а то всё простыло давно.
Стенька ждал последнего дня мая. Когда он, наконец, пришёл, мальчишка открыл смежную калитку и подошёл к Витиной двери.
— Виить…, — позвал он через открытую дверь. От неожиданности Витя снова выбежал из комнаты в вывернутой наружу майке.