Старичок замолчал, как будто вспоминая о чём-то. Стенька слушал с открытым ртом и не вытерпел:
— Дедушка, что же было дальше?
— Ну что дальше…, — старичок погладил козу по шее и продолжил. — Бабка поправилась, потом жить стало немного полегче. О моей тогдашней хитрости я не рассказал, так она и не узнала правду. Но вот ведь как вышло: бабка хотела, чтобы я выжил, но пожертвовала собой. А я не ел, чтобы спасти её. Может быть, и не стоял бы я тут сегодня, если бы не накормил её тогда спрятанными сухарями.
Стенька отвернулся и вытер слезу.
— Дедушка, что же мне теперь делать?
Старичок покряхтел немного и снова улыбнулся. Коза ткнулась розовым носом в Стенькину ладошку, отчего тот улыбнулся и удивился сам себе. Это была не злобная ухмылка, которая обычно была всегда при нём. Нет! Он улыбался до боли в ямочках щёк, это было так неведомо и ново. Маленькие иголочки кололи его лицо, но это было приятное покалывание, совсем не похожее на боль от ударов по щекам.
— Ты уже делаешь. Всё у тебя будет хорошо, внучек. Кхе-кхе…
Белоснежная коза посмотрела на Стеньку квадратными чёрными зрачками и лизнула его в ладошку.
Старичок пошёл обратно по дорожке к деревне, вскоре он вовсе исчез из виду. «Что это был за странный старичок?» — думал Стенька, широко раскрыв глаза и не понимая, что всё перед ним уже другое. Небо прекрасного голубого цвета, а облака такие мягкие и пушистые. Даже трава выглядит по-другому. Запах первых летних цветов просто дурманит. На коленку присела бабочка и пошевелила усиками. «Зачем старичок приходил сюда? Неужели он знал, что я тут сижу?» Теперь Стенька знал, что ему делать. Он должен увидеть бабушку, а потом — будь что будет. Твёрдым шагом он отправился в путь, сердце приятно жгло в груди. «И всё-таки это был волшебник. Спасибо тебе, дедушка!»
23
В то утро, когда Стенька шёл по дороге в центр, Фёдор поднял голову над столом, заваленным окурками и колбасными объедками. На его лбу был большой красный отпечаток от рук. Он с силой двинул рукой и смёл всё на пол, стаканы и пустые бутылки рассыпались осколками, слившись чудным звоном с отвратительным рыком проснувшегося чудовища. Даже не умывшись, Фёдор накинул рубаху и пошёл в опорный пункт на службу. «Этот щенок так и не был наказан!» — было первым, что пришло ему в голову. Он шёл тяжело, голова давила на шею, ноги, словно сваи, не хотели сгибаться в коленях. Мысли о матери его не волновали, они его даже не посетили в это утро, впрочем, как и мысли о ненакормленных свиньях. «Малолетний выродок! Я найду тебя, и ты пожалеешь, что появился на свет!» — гудело в голове Фёдора. Так он дошёл до участка на окраине посёлка.
Зелёный забор из редкого штакетника огораживал небольшой белый домик с высоким крылечком. Над окошком чердака прибита вывеска, на которой большими синими буквами написано «Милиция», а возле двери — вывеска чуть меньшего размера — «Опорный пункт №3 Возвышенского р-на». Коричневая дверь, обитая, почему-то, дерматином даже снаружи, имела ещё одно странное отличие от обычных дверей. С наружной её стороны был прибит синий почтовый ящик, который грохотал при любом действии с дверью. Почтовый ящик начал слегка громыхать, когда Фёдор ещё только вошёл в калитку. По мере его приближения к крыльцу грохот металла возрастал, извещая дежурного — сержанта Сашку Завьялова о посетителе. Когда дверь резко открылась и с грохотом закрылась, звякнув пружиной и умирающим синим ящиком, сержант Завьялов положил шариковую ручку в раскрытый журнал и стал ждать нападения. Через пару секунд ужасный запах перегара и кислой капусты напал на него через полукруглое отверстие в стекле дежурки.
— Здорово! Дай ключ.
— Здравия желаю, товарищ лейтенант…, — дежурный приподнялся со стула и козырнул Фёдору. — Вас искал старший лейтенант Колодин.
— Ключ давай, говорю! Колодин…, — проворчал Фёдор и пошёл в кабинет к начальству.
Несмотря на сложившуюся иерархию в участке, где Иван Колодин был начальником, он кроме своих обязанностей взваливал на себя и работу с населением. Всего два месяца прошло с его повышения в звании и в должности, но как только он отошёл от участковой работы, всё пошло кувырком. Весь стол Ивана Колодина был завален папками, заявлениями, планами, отчётами, а двое участковых — Михаил Краснухин и Фёдор Дементьев, не могли бы покрыть территорию всего посёлка при всём желании. Тем более, похоже, что для Фёдора служебные обязанности давно утратили смысл, и помощи от него ждать не приходилось.