Несколько длинных гудков.
— Комбинат, — ответил приятный женский голос на том конце провода.
— Это участковый Дементьев. Мне необходима информация. Есть у вас такой водитель — Порядко. Адрес мне его продиктуйте, — в грубоватой манере потребовал Фёдор. Через минуту он получил то, что хотел, и отдал трубку сержанту, не соизволив поблагодарить собеседницу.
Стартер жужжал жалобно и не торопясь, как будто удивляясь, что его ещё заставляют крутиться в этой жизни. Машина завелась, несколько раз чихнув карбюратором и стрельнув из выхлопной трубы. Фёдор решил сначала заехать к этому Порядко, а уж потом ехать в центр. По адресу, полученному от секретарши, стоял домик, ничем не отличавшийся от остальных домов в посёлке, но одна особенность всё-таки была. Во дворе не было ничего лишнего — никакой лопаты, доски или кирпича, даже дырявого ведра. Там просто было пусто, зелёная подстриженная трава покрывала пространство от калитки до дверей в дом. Калитка легко открылась, Фёдор прошёл до дома и постучал в дверь. Ему открыл человек с тёмными волосами, коротко стриженными, с ровной чёлкой, характерной для украинцев.
— Чем обязан? — удивился человек, открывший дверь.
— Вы… Порядко?
— Порядько я, Порядько! Тарас Григорьевич Порядько, сколько раз уже можно говорить!
— Не горячись, Тарас Григорьевич! — резко осадил пыл человека в дверях Фёдор. — У меня есть к тебе вопросы, на которые я хочу получить чёткие ответы.
Порядько вышел на улицу и закрыл за собой дверь.
— Я в отпуске, какие могут быть вопросы?
— Что ты делал в прошлую пятницу?
— Работал, чего же ещё?
— Что, конкретно, ты делал?
— Конкретно? Песок перевёз за ангар, порядок навёл в гараже.
— Тааак… Порядок, порядок, Порядько… Что именно ты делал в гараже, называя это наведением порядка?
— Ну, что… разложил инструменты, покрышки сложил в угол, рессоры свалил возле стены, да много чего, всё и не упомнишь, — оправдывался водитель кара.
— Ящик с подшипниками куда дел?
— Ну, так на стеллаж задрал, на верхнюю полку, а что?
— Свободен, гражданин Порядько. Но я тебе так скажу: я хоть и не имею никаких дел с грузами и гаражами, но задрать ящик массой в сто килограмм на самый верх — это не очень умно. За такое расстреливать надо.
Порядько испуганно хлопал маленькими глазками даже тогда, когда УАЗик Фёдора уже скрылся за поворотом, пару раз хлопнув напоследок глушителем.
30
Марти лежал на веранде у входной двери и с важным видом наблюдал за волчонком. Он, конечно же, рассуждал по-своему — если не он, то кто позаботится о маленьком лесном звере? И то, что он сейчас тут, в доме, его специально сюда позвали — о многом говорит. Марти лежал на посту, свесив красный язык между клыков, переводя брови домиком с Вити на Джека, потом с Джека на Витю.
Вдруг Марти соскочил с места и начал лаять. Витя подошёл к окну веранды и посмотрел на дорожку, ведущую к дому. То, что он увидел, стало для него неожиданностью, Витя резко отпрянул от окна, но тут же осторожно подошёл обратно. По дорожке плыло белое платье с розовыми цветочками. Витя зажмурился с такой силой, что стало больно глазам. Послышался стук в дверь, три негромких удара, которые, как будто рождались у него в голове, загорались маленькими огоньками и взрывались разноцветными салютами. Марти перестал лаять и тихо ворчал, как будто вместо такого желанного врага ему подсунули картонную коробку.
— Кто там, — собравшись с силами, спросил Витя.
— Это я, Женя. Можно? — прощебетала хозяйка белого платья за дверью.
Витя уже поворачивал ручку замка, когда вдруг вспомнил, что так и не надел майку и шорты, которые висели на спинке стула в его комнате.
— Да, конечно… «Я через секундочку», — произнёс Витя и, открыв, наконец, замок, юркнул в комнату. Руки совершенно не хотели слушаться, шорты удалось надеть только с пятого раза, потому что обе ноги всегда оказывались в одной штанине. Справившись с нелёгкой задачей, он быстро надел майку и вышел на веранду.
Это была действительно Женя Богданова, которая тихо хихикала и гладила одной рукой Марти, а другой поглаживала живот волчонку. Она была счастлива, как будто именно для этого она здесь сейчас. Витя стоял позади неё и боялся подать голос. Он мог бы смотреть на эту картину вечно — на белое платье в розовых цветочках, русые волосы, заплетённые в косичку с бантиком на конце, белые сандалии и на это нежное создание, которому всё это принадлежит. Словно хрупкий ангел среди мохнатых существ, она чувствовала себя, как в окружении семьи, к которой вернулась после длительного путешествия.