Фёдор огляделся. Словно кладбище железных великанов, вся площадь ангара была уставлена техникой разной величины и назначения. Комбайны, тракторы, погрузчики ждали своего часа, чтобы выйти в поле. В дальнем углу несколько рам от мотоциклов нашли свой последний приют. Там же лежала перевёрнутая алюминиевая лодка с оторванным килем. Вдоль стены десяток бочек с чем-то, судя по грязному блеску — с отработанным маслом. Огромная гора покрышек возвышалась почти до потолка, угрожая обрушиться в любой момент на зазевавшегося работягу.
У стены, противоположной бочкам, расположились металлические стеллажи. Фёдор знал, куда смотреть, к тому же, брошенный погрузчик давал подсказку своим местоположением. Отойдя к стене напротив стеллажа и брошенного кара, он взглянул на верхнюю полку и среди нескольких деревянных ящиков увидел то, что искал. На одном из них приклеенный белый ярлычок с тремя крупными буквами «ШПЗ» мог что-то сказать только тому, кто ищет именно эти буквы, любезно предоставленные подсказкой Порядько.
Фёдор молча повернулся и пошёл к выходу, остановившись возле выключателя. Одинокий ключ, висевший на гвоздике, не привлекал к себе никакого внимания, просто Медянов, семенящий за Фёдором через весь ангар, не поспевал за ним и кричал где-то далеко за его спиной:
— Товарищ Дементьев, вы всё? Товарищ Дементьев…
Фёдор смотрел на гвоздик с ключом и думал: «Тебе какая разница, коротышка, всё я или не всё?»
— Завтра утром я закрою этот вопрос, так и передайте Котову, — буркнул он маленькому человечку в очках, преодолевшему, наконец, разрыв в расстоянии между ними.
34
Стенька почти висел на своей руке, пристёгнутой наручниками к дужке над дверцей. Ему не хватало роста, чтобы сесть на сиденье, как и сил, чтобы держаться в подвешенном положении. С жалостью поглядывая на затасканную книгу про комиссара Мегрэ, торчащую в кармашке передней пассажирской двери, он мечтал держать её в своих руках. Её бы сейчас было вполне достаточно, чтобы подложить под себя и сократить эти два сантиметра, не дающие ему сесть. Но она была недосягаема.
Водительское окошко было наполовину открыто, но этого не хватало, чтобы избавить машину от невыносимой жары. Стенька залез в ботинках на сиденье и сел на корточки, рука уже давно затекла и стала чужой для тела. Он представил зайца, который попадает в петлю ловкого охотника и сидит всю ночь, ожидая своего последнего часа. Слёз не было, только страх. Это был страх загнанного зверька, знающего, что его ничего хорошего уже не ждёт. Он закрыл глаза и попробовал дышать чуть реже, чтобы не вдыхать горячий кислый запах, но стало только хуже. Когда он понял, что сейчас потеряет сознание и повиснет на онемевшей руке, то заплакал. «Мама… где ты…? Возьми меня к себе… Я больше не хочу… Не могу…»
Дверь громко щёлкнула и издала зловещий скрип. Огромный силуэт кого-то большого, но расплывчатого, показался в дверном проёме. Пухлая рука с рыжими волосами опустилась на щёку Стеньки, издав знакомый шлепок, вызвавший полчища невидимых муравьёв, кусающих кожу и окрашивая щёку в тёмно-красный цвет. Он принял удар отца, как избавление, начинающее совершаться, поэтому снова закрыл глаза.
— Какого чёрта ты залез в своих ботинках на сиденье? — проревел Фёдор и отстегнул наручники. — Быстро слезь и вытри всё своей задницей!
Дверь снова захлопнулась, машина покатила к посёлку, оставив после себя лужу чёрного масла и вонь, грозящую задержаться надолго, только если хотя бы лёгкий ветерок не посетит эти места. Когда УАЗик остановился возле знакомого забора, дверь снова открылась, Фёдор галантно пригласил сына выйти и подал ему руку. Не стоило лишним глазам видеть то, что касалось только его. «Не стоит совать свои носы, если не хотите харкать кровью!»
Втолкнув в дом Стеньку, Фёдор вернул своё обычное выражение лица, оскалив зубы и облизав пухлые губы.
— Будешь сидеть тут, пока не вспомнишь о воспитании, которое я тебе впаривал с самого твоего рождения. Придётся, видимо, многое исправить! Те места, где ты чего-то не понял!
Фёдор захлопнул дверь и закрыл её на ключ, после чего вернулся к машине и поехал в участок. Поставив машину на место, он взял у Завьялова ключ от кабинета и пошёл к своему начальнику, чтобы доложить о проделанной работе.
— Завтра я покажу, где подшипники, — сказал он Колодину, заглядывая к нему в кабинет.
— Почему завтра? Ты их ночью найдёшь? — с возмущением спросил начальник.
— Так надо. Так будет лучше.