— Слушай, Марин, что на днях было…, — заговорщическим голосом, засовывая голову под зонт, и почти на ухо Марине говорила Оля. — Представляешь, подхожу я утром к магазину, а там Стенька рыжий из-за угла смотрит на меня. Я так испугалась сначала, бандит же! А потом смотрю, а он, как в воду опущенный. Я ему — Стень, отец? А он — нет, тёть Оль. Я его завела в подсобку, покормила чуть-чуть, тут Клавдия звонит, говорит — Зою Георгиевну увезли с приступом. Я пока туда-сюда, а Стенька ушёл. Куда, зачем — не понимаю.
— Да, Оль, я тоже слышала про Зою Георгиевну, соседка — бабка Марья сказала.
— Слушай, Марин. Ты прости, если что не так. Я знаю, как ты относишься к Дементьеву. Скотина ещё та.… Но мальчишку вот жалко, совсем один остался. На этого борова совсем надежды нет.
— Ты права, Оль. А что делать?
— Ведь если парнишка и вправду сбежит из дома, сгинет ведь! А этому борову всё нипочём. Чтоб он провалился, чёрт рыжий!
Оля тут же пошлёпала ладошкой по губам и громко рассмеялась, спрятав голову под зонтик. Марина тоже не удержалась и поддержала подругу.
— Как там Витя? Он у вас уже такой взрослый, один дома сидит?
— Ты представляешь, Оль, у него теперь есть своя сиделка.
Оля широко открыла удивлённые глаза, явно не понимая, что имеет ввиду её подруга.
— Знаешь Женю Богданову? Ну, отец её в рейсе погиб несколько лет назад.
— Да, да, Марин, я знаю её. Такая хорошая девочка, вежливая, всегда улыбается. Я таких сразу примечаю, да она частенько ко мне в магазин приходит.
— Так вот, она предложила присмотреть за Витей, пока тот полностью не поправится.
— А он? — с азартом в голосе спросила Оля.
— Ты знаешь…, — Марина немного подумала, улыбнулась и посмотрела на Олю. — Вот гляжу я на него вчера вечером и думаю — ещё немного и он объявит себя неизлечимо больным!
Женщины снова рассмеялись, спрятавшись под зонтик. Жаль, что это зрелище восхищало только пустую улицу, серое небо и моросящий дождик, который с удовольствием поливал синий зонт и непокрытую голову Оли. Заговорщицы так никого и не встретили по дороге до самого магазина.
— Спасибо тебе, Оля, за зонтик и за хорошее настроение, — сказала Марина, складывая зонт и протягивая его Оле.
— Э, нет подруга! Так не пойдёт. Оставь зонт себе, тебе ещё топать, а я уже пришла.
Оля отстранила руку Марины с зажатым в ней зонтом, чмокнула её в щёку возле уха и слегка подтолкнула в нужном направлении. Марина всю дорогу от магазина до библиотеки думала про Олю. У неё всё из головы не выходило, как такой милый, добрейший человечек, как она, совсем одинока? Почему природа, такая справедливая, великая и всемогущая, не смогла дать ей детей. Она даже не решилась выйти замуж, зная, что не сможет сохранить семейный очаг. Может быть, она не всемогущая, эта природа? Может, и ей свойственно ошибаться? Вместо детей подарила Оле чистую и бездонную душу, в которую может окунуться каждый, кто её знает. А может быть, всё это к лучшему? Судьба не делает ошибок, она назначает каждому своё — кому по возможностям, кому по совести, кому по уму. Может быть, у Оли есть миссия, которую она должна выполнить, и тогда у неё всё изменится? Как знать…
Марина дошла до библиотеки и сложила зонт. В глубине души она чувствовала, что какая-то миссия есть у каждого человека, вот только как её угадать и не сделать ошибочный шаг? Говорят, что время покажет и расставит всё по своим местам. Не оно ли — третья стихия среди тех, кто управляет жизнью человека, в чьих руках она всегда находится и всецело им принадлежит? Природа, судьба и время — вот хозяева нашей жизни. Ах, как жаль, что эти хозяева не дарят ещё одну жизнь, чтобы попробовать прожить её по-другому.
36
Серое и сырое утро Фёдор встретил на полу веранды. Как он тут оказался, он не мог понять. Вечером он не пил, помнит, что вышел из участка и пошёл домой. А сейчас в голове шумело, как будто рой пчёл пытался пробиться наружу через барабанные перепонки. Он заглянул в дом и ощутил неприятное покалывание в висках. Шкаф был вывернут наружу, вещи разбросаны, посреди комнаты стояло ведро с водой, в котором плавал ковшик. В углу на своей кровати спал Стенька. Странным было то, что он одет и не под одеялом.
Это «мыльное» состояние, как его называл сам Фёдор, было ему знакомо. Оно случалось и раньше, но очень редко. Не в состоянии вспомнить недавние события, раскалывающаяся голова, рой в ушах могли быть признаками болезни. Что-то из памяти он выхватывал на короткий миг, но это «что-то» выскальзывало из его головы, как мокрое мыло из рук. Он догадался, что весь этот погром устроил он сам, Стенька тут ни при чём. Ещё раз окинув комнату тяжёлым взглядом, он заметил на подоконнике мешочек с хлебом и ножик. Тут же лежали пара помидоров и рюмка с солью. Значит, он заходил сюда вечером, чтобы дать еды Стеньке. Возможно, он взялся за его воспитание в том состоянии, а сейчас не помнит об этом? Может быть, даже приложил чрезмерные усилия к этому процессу?