В спешке обувшись, он поднял рюкзак и побежал к калитке, но снова этот жалобный визг из сарая сковал его движения. «Ещё минуту, и я убегу. Одна минута не будет лишней».
Он подбежал к сараю, отодвинул деревянный засов и отворил дверь. Четверо грязных поросят стояли за ограждением загона и жалобно смотрели на мальчишку. Вонь и грязь под их ногами откровенно говорили о ситуации, в которой они находились. Воды в корыте не было, в углу валялся пустой мешок из под картошки, которая, видимо, и составила весь их рацион с тех пор, как увезли Зою Георгиевну. Голодные мордашки и бледные пятачки красноречиво говорили о мучении этих беспомощных животных. Стенька стоял, как завороженный, не зная, что ему сделать. Внезапно он схватился за створку загона и открыл скобу. Поросята отбежали в дальний угол и уткнулись в него, тихо похрюкивая.
— Уходите! Уходите отсюда! Бегите, вы спасётесь…
Поросята не двигались с места, но не Стеньку они боялись. Кто-то с силой схватил его за плечо и тряхнул.
— Ну что, сволочь, убежать решил? Видать, не по тебе моя наука!
Это был Фёдор, он с силой откинул сына на траву и захлопнул дверцу загона. Стенька не успел встать на ноги, как его подняла над землёй жёсткая рука, держа за шиворот. Удар по щеке, такой забытый и, одновременно, знакомый, оставил на коже красный ожог. Фёдор потащил Стеньку в дом, открыл дверь и зашвырнул его внутрь, потом обошёл кругом и запер ставни на разбитом окне.
Стенька упал на кровать лицом в подушку и рыдал без остановки, тяжело вздрагивая всем телом. Через некоторое время в утреннюю тишину ворвался звук, который не предвещал ничего хорошего. Четыре ружейных выстрела последовали один за другим, не оставив в воздухе даже эха. Только в Стенькиных ушах ещё долго стоял этот звук, раздирающий душу.
67
Допрос Маслика откладывать было нельзя, дорога была каждая минута. Если он действовал по чьей-то указке, то можно было упустить более крупную добычу. Задержанного выгрузили из машины и отправили прямиком в допросную. Следователь, капитан Ластьев, был предупреждён и ждал прибытия машины.
— Ну что, товарищ Маслик, озвучу причину, по которой тебя сюда привезли, если ты ещё не догадался.
Козьма трясся от холода, хотя помещение держало температуру двадцать пять градусов ещё со вчерашнего дня. Обутый только в один правый ботинок, вытянув левую ногу в гипсе под столом, он представлял собой жалкую картину, тем не менее, вызывающую улыбку. Глазки Козьмы бегали из угла в угол, волосы блестели от пота и прилипли ко лбу, ногти теребили край стола.
— Сразу хочу сказать, что ты имеешь право на адвоката, но в данном случае он может тебе усугубить положение.
— Это как? Я не понимаю, какое положение? Зачем меня сюда привезли?
Ильченко ухмыльнулся и положил на противоположный от задержанного край стола ножик с зелёной перламутровой ручкой, при этом не сводя глаз в Козьмы. Тот подпрыгнул на стуле, на лице застыла гримаса ужаса и скорби. Ильченко кивнул следователю, дав ему понять, что можно начинать, адвокат пока не нужен.
— Итак, в твоих приоритетных задачах сейчас только одна — признаться во всём, не усугубляя положения и не погружая следствие в ненужные дебри.
Маслик погрузился в странное, расслабленное состояние, услышав совершенно непонятную ему речь.
— Я…я не знаю, о чём говорить, — промямлил Маслик.
— Придётся помочь тебе кое-что вспомнить.
Капитан Ластьев выдвинул ящик стола и бросил перед Масликом его сумку.
— Узнаёшь? Где она была, по-твоему?
— Это не моё!
— А содержимое этой сумки намекает на обратное. Странный набор инструментов, и все с твоими отпечатками пальцев. Копия ключа от замка, ключи от твоего дома, пачка Ватры, сломанный фонарь.
— Да от какого замка-то, начальник? — слабо ухмыльнулся Козьма, скривив губы.
— От гаража на комбинате, где и найдены нож, окурки, чекушка.
— Это ничего не значит! Нож не мой, а окурки могут быть чьи угодно, — пытался вывернуться Маслик.
— Это верно, но в начале нашего разговора я предупредил, что не стоит нас считать дураками. Мы разговаривали с механиками, так вот — один из них в воскресенье ночью проверял территорию комбината по заданию директора, и он увидел открытой дверь гаража, а на одной из проушин висел открытый замок.