— Не могу, милая, трактора в поле под дождём вчера простояли целый день. Я постараюсь заглянуть днём, передай привет Витьке.
Марина с каким-то немного детским упрёком цокнула языком, но тут же послала воздушный поцелуй и залезла под одеяло, раскинув поверх него свои тёмные волосы.
Колодин удивился столь раннему звонку из центрального отдела. Звонил Ильченко, голос его был напряжённым и скрипучим, как у старого ворчливого брюзги, который до последних дней пытается поучать неопытную молодёжь. Но это только так показалось, капитан просидел всю ночь в своём кабинете и выкурил две пачки сигарет. Его схема, которую он начал создавать почти двадцать часов назад, совершенно потеряла белые места. Она состояла из паутины линий, десятков человечков, значков всех цветов и форм, надписей и закорючек. То там, то здесь рисунок украшали оранжевые кляксы, как будто кто-то наступил на десант из божьих коровок.
— Знаешь, что меня беспокоит? — спросил он Колодина. — Меня беспокоит один человек, если его можно так назвать. Его фамилия — Дементьев, и он сеет беды. Знаешь, от какого момента начался отсчёт его таймера, когда он стиснул зубы и затаил злобу на жизнь? Он был ещё ребёнком, таким, как сейчас его сын. Началось всё с того, что он родился, подрос, возненавидел отца, потом — мать, позже — жену, теперь собственного сына. Он ненавидит всех и каждого, готов уничтожить любого, а прикрытием ему служат погоны. Я сейчас не могу ничего утверждать, тебе даже виднее там, у себя. Ты его знаешь лучше, чем я.
Короче, Вань, исходная точка — арест Маслика. Далее — всё, что примыкает к этому событию «до» и «после». И самое главное — это мотивы этого Маслика. Они так и остались мне непонятны, а допросить его мы уже не в силах, сам понимаешь.
Присмотрись к Дементьеву, этот Маслик всё время твердит про какого-то рыжего. Но не делай никаких резких движений, прошу тебя. Будь хитрее, я надеюсь на тебя, Иван.
Колодин медленно положил трубку на аппарат. «Вот оно что, а ведь вполне может быть». Старший лейтенант вспомнил все мелочи, странности в поведении участкового. Какой странный способ мести, зачем такая сложная схема? Неужели, спустя столько лет, он так и не забыл той обиды? Или тут что-то другое, и Дементьев совсем не причастен к делам Маслика? «Да где же ты, Фёдор? Я и забыл про тебя… Второй день пошёл, пьянь ты чёртова!»
75
Марина лежала в мягкой постели недолго. Она вдруг представила, что пришлось испытать Оле вчера, лёжа в луже и делая последние слабые вдохи, ей стало не по себе, она вздрогнула и отправилась готовить завтрак для Вити. Ему тоже не спалось. Когда мама подошла к его двери и тихонечко приоткрыла её, она заметила, что мальчишка юркнул под одеяло и притворился спящим. Марина присела на краешек кровати и погладила по одеялу.
— Эй, соня. Я знаю, что ты не спишь, можешь не притворяться.
— Ну маам… Ты меня разбудила, — потянул Витя, хитро улыбаясь.
— Вот нахалёнок, ну ты мне ещё спасибо скажешь. Кто мне говорил, что ждёт гостей?
Витя подпрыгнул на кровати, внезапно вспомнив, что Женя обещала прийти, как проснётся. Одеяло отлетело на дужку кровати, перед мамой предстал сын, одетый в шорты.
— Проказник. Спишь, говоришь?
Марина посмеялась ещё немного, потом пошла варить молочный суп. Витя подбежал к столу, засунул под него руку и извлёк драгоценную коробку из-под конфет.
Вскоре над забором показалась знакомая русая чёлка. Марина махнула рукой, приглашая Женю войти. Первым в калитке показалось колесо велосипеда и корзинка, прикреплённая спереди руля. Неизменный букетик ромашек лежал в ней, нежно покачивая бутончиками, свесившимися через металлическую сетку корзинки.
— Здравствуй, Жень. А я вот решила сегодня сделать прогул. Мама тебя отпустила после вчерашнего?
— Я ничего не боюсь, тётя Марина. К тому же, я быстро езжу, а на улице уже много людей. Я помогу вам?
Женя по-хозяйски достала нож, постелила салфетку и принялась резать хлеб. Марина повернулась к ней спиной, чтобы скрыть улыбку.
— Мама меня не пустила в магазин полить цветы. Там сейчас другая женщина, с Возвышенска прислали, пока тётя Оля в больнице. Бедные цветочки, они завянут.
— Не расстраивайся, Жень. У меня есть ключи от Олиного дома, мы с тобой сходим туда, позвоним в магазин и попросим, чтобы полили цветы, хорошо?
Женя удовлетворённо кивнула головой. «Что ещё нужно для счастья ребёнка?» — подумала Марина.
Фёдор с трудом разлепил веки. Один глаз полностью заплыл, бровь опухла и нарывала. Горло тоже затекло, его разбарабанило так, что воротник его грязной форменной рубашки оказался почти на плечах. Он так и не смог вспомнить, откуда на нём эти раны. Каждый новый день, как чистый лист бумаги, ложился перед ним и предлагал начать с новых каракуль, которые к вечеру словно испарялись. Кто он, что с ним, куда идти, где он находится? Вопросы стучались болью, ответов на них пока не было.