— Индонезийского? Это не мой язык, но документ я могу перевести вполне удовлетворительно.
— Мне не нужно переводить документ. Мне надо знать, как казать: "Доброе утро. А где поле для бейсбола?"
— Что?
— О, черт! Только скажи, как произнести это!
Ана колебалась, а затем сказала:
— Селемат паги. Димана лапинган бейсбол?
— Хмм,— Мэтти задумалась, взглянула на Тинку. Та пожала плечами.— Хорошо. Запиши мне эти слова. И еще: "У тебя есть карта?"
— Саудара пунджа пэта.
— Слышишь? — спросила Мэгги у Тинки.— Не уверена? Димитрова, ты все запишешь для нее.
Ей показалось, что болгарка будет возражать, но та кивнула и Мэгги с Тинкой отошли от нее.
Сержант Свеггерт издали смотрел на них со спокойным интересом. Мэгги засмеялась.
— Ну что, сержант, хочешь пригласить меня на танец? Или ты хочешь показать мне ту маленькую штучку, которой пытался соблазнять Димитрову? Кстати, судя по твоей комплекции, она не такая уж маленькая.
— Черт побери, полковник, вы заставляете меня краснеть.
— Ну ладно, Свеггерт,—добродушно сказала Мэгги.— Ты неплохой парень, но сейчас не время для твоих вожделений.
— О, полковник, здесь совсем другое дело! Тут в лагере есть прирученные шаристы! Это очень интересно!
— Да? — Мэгги посмотрела на него более внимательно и поняла, что им действительно владеют не плотские вожделения. — И тоже посмотрю,— сказала она.
Мэгги последовала за сержантом из палатки и увидела шариста, который был привязан и пел мягкую и скорбную песню. Он был гораздо больше по размеру, чем та самка, которую она видела в Детрике.
— Что он говорит? — спросила она.
Сержант сделал строгое лицо и ответил:
— Не знаю, мэм. Хотите поближе посмотреть? Потяните за веревку.
Мэгги задумчиво посмотрела на него, но сержант был прав это было интересно. Она потянула за веревку:
— Черт! Это существо очень сильное. Эй, Свеггерт, что ты делаешь?
Сержант наклонился и вытащил что-то из-под брезента.
— Просто факел, мэм.
— И что ты будешь делать с ним?
Он лукаво улыбнулся.
— Я никогда не видел, но ребята говорят, что это любопытное зрелище. Надо просто поджечь мешок с газом.
Мэгги взглянула на печальное сморщенное лицо шариста.
— Сержант,— сказала она угрюмо,— подожги этот чертов факел.
— Это приказ, мэм?
— Подожги! — крикнула она.— Или...
И он поджег...
Глава 15
Через четыре дня Анна наконец получила разрешение связаться по радио с лагерем Пипов. Когда дежурный просигналил: "Давай!", она взяла микрофон и заговорила на урду:
— Ана Димитрова из Экспедиции Блока Продовольствия. Я хочу говорить с Ахмедом Дуллой.
Дежурный выключил микрофон и сказал:
— Теперь ждите. Для ответа нужно минут десять.
— Разве я не могу говорить прямо с доктором Дуллой?
— Только не с Пипами, мэм. Мы передаем сообщение, они передают ответ. Если захотят.
— Ужасно. Я подожду на улице.— Выходя, она добавила:— Позовите меня, когда придет ответ.
— Заметано.
Какая глупость, думала она, усаживаясь в позе лотоса под тускло-багровым сиянием Кунга. Десять минут! Но она ждала гораздо дольше, чтобы получить возможность услышать голос Ахмеда. Так что этот срок совсем не такой страшный, как ей показалось вначале. В лагерь Пипов недавно прилетел корабль, маленький, конечно, но, по крайней мере, Пипы теперь уже не будут столь беспомощны и зависимы от других колоний.
Вокруг лагеря Аны кипела работа. Был очищен и засеян почти гектар земли на склонах холмов, уже были установлены столбы с лампами дневного света. Монтировался солнечный генератор, уже действовал небольшой, но надежный атомный генератор.
Ана была лучшим из трех переводчиков экспедиции, а со времени исчезновения Харриет, единственной, которая смогла бы постигнуть все тонкости незнакомых языков. Язык кринпитов она знала не в совершенстве, но было ясно, что практики здесь у нее будет мало. Что касается подземников, то она провела много времени с Джимом Моррисеем, который, видимо, считал эти существа полностью принадлежащими себе. Микрофоны, которые он устанавливал в туннелях, не доносили ничего, кроме шорохов, повизгивания, а по большей части их просто воровали.
Но с шаристами у нее дела шли хорошо. Она работала в тесном сотрудничестве с доктором Дэйлхаузом, но только по радио, так как ее охватывал страх при одной мысли подняться в небо с помощью такой ненадежной штуки, как воздушные шары. Русский пилот с Тинкой улетели на воздушных шарах с каким-то идиотским секретным поручением, а ее вызвали по радиорубке и направили в маленький госпиталь, где ей было нечего делать, так как еще не было пациентов.
И все же. Несмотря ни на что, невзирая на ее тревоги и неудобства жизни, она была всего в нескольких сотнях километров от Ахмеда! Не говоря уже о том головокружительном ощущении, то она на Джеме! На другой планете! Под другим светилом! Так далеко от дома, что даже Солнце не видно в багровеющем небе Джема! Она еще не рискнула выйти в джунгли (хотя другие уже ходили, вернулись в целости и сохранности, потрясенные странностью и загадочностью нового незнакомого мира). Она даже не купалась ни в озере, ни в море, хотя искушение было слишком велико. Она даже не захватила купальный костюм, а времени, чтобы его сшить, еще не было. Поэтому она не валялась с остальными на пляже возле моря. Правда, она с завистью смотрела, как они весело плещутся в воде. Предполагалось, что они работают на сборке гидроплана, который стоял у берега.
Ну и что, подумала она. Что в этом такого? Совсем не ее дело, если некоторые люди имеют совсем другие моральные стандарты. По крайней мере до тех пор, пока это не будет ущемлять ее права. А в такой жаре очень приятно искупаться...
— Димитрова!
Она подскочила и вбежала в радиорубку, чтобы увидеть ответ. Но на ленте были слова: "В настоящее время Ахмед Дулла отсутствует. Послание будет передано ему сразу при прибытии его в лагерь".
На английском. С неправильными выражениями. Видимо, в лагере Наследника Мао плохой переводчик. Она поблагодарила дежурного, скрыв свое разочарование, и побрела к забору, окружавшему лагерь. Черт побери, как можно работать, если у нее нет возможности удовлетворить самое большое свое желание.
Да, очень жалко. Где же он может быть?
Она почувствовала, что у нее снова начинается головная боль. Хлопоты и возбуждение прибытия на планету отодвинули головные боли на задний план. Ана не имела времени думать об этом. И вот снова. Ана была деятельна по натуре и считала, что безделье вовсе не излечивает головную боль, а лишь усугубляет ее. Что же делать? Если бы у нее был подходящий костюм, она с удовольствием присоединилась бы к тем, кто собирает гидроплан. Или пошла бы на склоны, где работали сельскохозяйственные рабочие, но она не умела водить трактор. Солнечный генератор? Она не понимала в этом деле ничего, но она была сильная и хотела работать. Почему бы и нет?
К несчастью, она увидела среди работающих там сержанта Свеггерта.
Она сразу повернулась и пошла прочь.
Она избегала Свеггерта с той самой ночи, когда она вернулась с Тинкой, слугой полковника, и застала Мэгги и сержанта в весьма недвусмысленном положении. Нан сразу повернулась и убежала, вся красная от смущения. И в лагере не было никого, с кем могла бы поделиться. Тинка говорить не будет, сержант — более. А полковник... Ана осознала, что она не понимает полковника Мэгги Меннингер. Избегать полковника она не могла, женщина ни словом не обмолвилась о том, что было. Эта гордая американка отдается человеку, который социально намного ниже ее. Может, в этой похоти виновата вся атмосфера Джема, которая действует возбуждающе. Она слышала разговоры о тех оргиях, которые вызываются спермой шаристов.
Ана вдруг поняла, что очутилась возле пропускного пункта возле забора и сразу осознала, что она хочет сделать.
— Я хочу прогуляться,— сказала она охраннику. Тот пожал плечами и безразлично смотрел, как она прошла через ворота и оказалась за колючей проволокой ограждения.