Три сагамора со своими людьми переправились в Чайлан, откуда Че Куат собирался плыть морем в Инкалу. Для Джеданны и сеннамита был подготовлен особый экспресс на станции одноколесника; широтная рельсовая дорога пересекала континент, заканчиваясь в Хайане. Из гавани одиссарской столицы Арг-ап-Кана тоже поплывет на судне, сначала до Кейтабских островов, а после на юго-восток, огибая берега Рениги, мимо Дельты Матери Вод, и, наконец, на юг, в свою далекую державу. Воздухолет позволил бы добраться быстрее, но владыка Сеннама не любил путешествовать по воздуху. По морю тоже, но сухопутной дороги в его страну еще не проложили.
Расставались сагаморы на пирсе Чайлана, где Че Куата поджидал присланный из Лимучати плот. Но не успели они сказать прощальные слова, как к пристани пришвартовался малый корабль с вампой из черных перьев на мачте, и сошел с него батаб в траурном облачении, хмурый, как ненастное утро. Проследовав строевым шагом к Джеданне, старшему из владык, батаб вручил ему послание с тремя вороньими перьями и поник головой, изображая безутешное горе. Разве только слезу не пустил, что человеку военному совсем не свойственно.
Джеданна развернул свиток, прочитал письмо и, подняв взгляд к небесам, воскликнул:
- Все в руках Шестерых! - Затем обратился к своим светлорожденным родичам, промолвив: — Шират Двенадцатый умер в ночь, о чем извещает нас его сын и наследник. Недомогание печени, внезапно обострившееся... или, возможно, желудочные колики... Словом, прежний сагамор уже идет в Чак Мооль, а новый готовится сесть на циновку власти.
- Да здравствует великий Шират Тринадцатый, повелитель Асатла, Простерший Руку над Храмом Вещих Камней! - рявкнул батаб, просветлев лицом.
- Погоди, почтенный, славить нового владыку, когда мы старого еще не проводили, - строго сказал Джеданна, принимая позу скорби. Затем он произнес традиционную формулу: - Да будет путь Ширата легок! Пусть пойдет он в чертоги богов по мосту из радуги, тем путем, что предназначен для великих владык и безгрешных душ!
- Пусть воздастся ому по заслугам, и пусть светлый Арсолан озарит его тропу! - поддержал Че Куат.
- Пусть проводит его Сеннам, а Коатль дарует вечный покой! - добавил Арг-ап-Кана. А потом сказал: - Странная смерть! Вчера, когда мы прощались, Шират выглядел здоровым. Он...
- Этого мы не будем обсуждать, - прервал младшего родича Джеданна и сделал батабу повелительный знак: - Что стоишь, принесший черные вести? Иди! Иди к своему повелителю и скажи, что мы горюем и печалимся вместе с ним. Пусть проживет он долгие годы - столько, сколько обещано человеку в Книге Тайн: тридцать лет, и еще тридцать, и, быть может, еще десять... И пусть одарят его боги потомством! Я надеюсь увидеть, как на циновку власти сядет его внук.
Осталось неясным, понял ли батаб эти изощренные оскорбления, но поклонился он почтительно и зашагал к своему кораблю. Дождавшись, когда он удалится, Арг-ап-Кана произнес:
- Ширата наверняка отравили! Но почему? Неужели его сын не мог подождать каких-то десять лет?
- Не мог, — отозвался Джеданна. — У Ширата были другие планы насчет наследника.
- Ему захотелось взять в супруги мою дочь и возродить дар долголетия в аситском Очаге, - пояснил Куат. - Он говорил об этом со мной. Я очень беспокоился, но Джеданна...
- Старый Джеданна сказал, что повода для тревоги нет, и что скоро у нас будет Шират Тринадцатый, - заметил одиссарский сагамор. - Кстати, - он повернулся к Че Куату, - я ставил желудь против мешка с серебром, что это случится. Признаешь долг, родич?
- За такую весть не жалко и двух мешков, - произнес Че Куат и велел принести монеты.
Весть о смерти владыки пришла к Ро Неваре в ночь со Дня Ореха на День Ясеня. Несомненно, в Россайнеле он узнал об этом раньше всех; тело Ширата Двенадцатого еще не успело остыть, когда Цинчин, главный Надзирающий столицы, отправил сообщение Неваре. Разумеется, шифрованное; письмо обогнуло половину земного шара, пролетев сперва от Чилат-Дженьела до Хайана, затем скользнуло в Сериди по кабелю, предложенному недавно в глубинах Бескрайних Вод, а уже оттуда понеслось в Роскву. Кампече-ако разбудил Невару в середине девятнадцатого всплеска, когда еще не начало светать, и сделал правильно - важные новости не терпят промедления. Были бы они неважные, Цинчин бы посланий не слал - между столичным Надзирающим и Неварой не замечалось особой приязни.