Вызвав одного из служителей Шамбары, Чантар велел ему сжечь трупик сокола, а прах пустить по ветру. Затем развернул крохотный свиток, прочитал его и, ощущая непривычное волнение, поднялся и вышел из хогана. Его покои не могли равняться с дворцом в Инкале, но все же были довольно удобными, с массивной мебелью и коврами из шерсти лам, и обогревались, как все помещения Святой Твердыни, с помощью труб, в которых струилась вода из теплого подземного источника Если верить легендам, это устроили Арсолан и Одисс, а Тайонел, Ко- атль и Сеннам занимались расширением пещер и всяким иным строительством. Что же делал Мейтасса? Воспоминаний об этом не сохранилось или, возможно, горцы не могли понять и объяснить его трудов. Чантар полагал, что Мейтассе пришлось монтировать приборы - те, что были в Камере Зеркал и в Запечатанном Хранилище. Мейтасса, очевидно, являлся умельцем в тонких работах, связанных с неощутимым, с материей света, с потоками невидимых частиц и эммелитовыми волнами.
Чантар шагал по коридору, от которого каждые сорок-пятьдесят локтей ответвлялись другие проходы, ведущие в жилые хоганы, хранилища и камеры для омовений. Его давно уже не удивляла поразительная гладкость стен, отшлифованных с невероятным тщанием, но потолок - несмотря на годы, проведенные в Шамбаре, - все еще казался волшебством. Высокий свод покрывала масса наподобие краски, с мягким золотистым свечением, создававшим иллюзию солнечного полдня и бесконечной небесной глубины. Как утверждали служители, этот свет всегда был немеркнущим и ровным. Очевидно, вещество на потолке обладало колоссальным запасом внутренней энергии, так как никаких других ее источников Чантар не обнаружил. В первые годы он занимался с большим интересом теми чудесами, что остались после Шестерых, и искал провода, питавшие золотистое покрытие. Орх посмеивался над ним, говорил: торопливый койот бегает с пустым брюхом. По мнению сеннамита все когда-нибудь объяснится, но не с помощью стремительных наскоков, а постепенно, а с ростом знаний о неощутимом. Орх утверждал, что люди до всего дойдут, было бы желание и время.
В конце проход расширялся, вливаясь в обширное помещение, которое Чантар и Орх называли Камерой Зеркал. Формой она походила на барабан под светящимся куполом, а Зеркала, вмонтированные в стены, шли по ее периметру, окружая стол — возвышение в центре из неизвестного материала, очень прочного и гладкого. Еще здесь находились кресла, такие же прочные и легкие, и Чантар, увидев их в первый раз, подумал, что рост и телосложение Шестерых такое же, как у людей Эйпонны. Возможно, они были чуть крупнее, так как Орх, высокий и мощный, как все сеннамиты, свободно помещался в кресле. Стол, кресла, Зеркала и многое другое не имело отношения к знакомой Чантару реальности, и со временем он догадался, что Оримби Мооль, Ветер из Пустоты, принес в Эйпонну не только богов, но и различные вещи, необходимые Шестерым. Большая часть этих предметов хранилась в Шамбаре, и назначение одних - скажем, стола и кресел — было понятным, тогда как прочие давали повод для домыслов и размышлений.
Так, Зеркала в этой камере совсем не являлись зеркалами, но лучшего слова у Чантара и Орха не нашлось. Орх полагал, что нужный термин придумают не раньше, чем через сотни лет, что родится он тогда, когда люди смогут сделать такие же устройства. Но хоть до этого было еще очень и очень далеко, назначение зеркал казалось ясным: они передавали изображения и звуки с огромного расстояния.
Сейчас в центральном Зеркале виднелись степи Сеннама и стада пасущихся быков, но сидевший в кресле Орх не разглядывал просторы родины, а подбрасывал палочки фасита и ловил их кончиками пальцев. Это была одна из сеннамитских игр, тренировавших реакцию, и Чантар ей обучился, хотя состязаться с Орхом, разумеется, не мог.
- Сокол принес послание из северного святилища, - молвил он, присаживаясь к столу. - От аххаля Кваны Бехсо.
- Странное имя, — заметил Орх. — Не тайонельское, не одисарское и не аситское. Кто он, этот Квана Бехсо?
- Не могу сказать. Но, несомненно, верный человек и знающий, раз сумел направить птицу к нам.
- Что же он пишет?
- В Глас Грома пришел юноша по имени Ро Невара, светлорожденный из Дома Мейтассы. Ему семнадцать лет, и у него бывают видения. Он их боится. Даже не самих видений, а того, что об этом узнают, и они окажутся знаком его происхождения.
- Да, в Асатле лучше не хвастать чистой кровью, - согласился Орх. - Но потомки богов крепко цепляются за жизнь. Надеюсь, парня не убьют.