- Снова?.. Милый, снова?.. - Ее глаза цвета морской зелени расширились, с тревогой взирая на Дженнака. — Что ты видел?.. Что?..
Он расстегнул ремень и поднялся, придерживаясь за спинку кресла и чувствуя, как постепенно проходит дрожь и отступает холод. Три столетия странствий в запредельных мирах не сделали их ни теплее, ни ближе.
- Жди тут, чакчан. Не вставай, не трогай ремни. Я скоро вернусь.
Он шагнул с галереи в салон, где два служителя накрывали столы к вечерней трапезе, затем - в коридор, ведущий к пассажирским каютам. На «Серентине» царили тишина и спокойствие; либо экипаж еще не заметил опасность, либо счел, что крыланы - аситские, и, следовательно, поводов для тревоги нет. Дженнак ничем не мог помочь этим людям; ракеты были слишком массивны, чтобы отклонить их - не говоря уж о попытке спасти людей с «Серентина», удержав в воздухе гондолу. Вся его мощь, все способности кинну не позволяли этого, и все, что он мог сделать - спасти себя и самое драгоценное из своих сокровищ. К счастью, среди пассажиров не было ни детей, ни женщин - и, подумав об этом, Дженнак недрогнувшей рукой притворил дверь своего отсека.
Сборы его оказались недолгими - кое-какие вещи, немного еды, суточный диск, измеряющий время, деньги - в золотой аситской монете, и оружие. Оружие - гибкий клинок, нож с нефритовой рукоятью и карабин с обоймой на шесть патронов - было необходимым; в былые времена у озерных берегов разгуливали тигры, и Дженнак полагал, что за истекшие сто лет ситуация не слишком изменилась.
Торопливо наполнив мешок, он повесил его на плечо и взялся за пояс, длинный черный ремень с бронзовой пряжкой в форме расправившего крылья сокола. Если не считать клинка великолепной одиссарской ковки, пояс был единственной ценностью, взятой Дженнаком с собой. Почти три века назад свалил он в рардинских болотах какую-то древнюю тварь, сгубившую его телохранителя, и другой телохранитель, Ирасса, вырезал из кожи чудища этот черный ремень, столь прочный, [что на нем можно было подвесить самый тяжелый из дальнобойных метателей. Дженнак ценил пояс - то была память об Ирассе и погибшем сеннамите Хрирде, о юной девушке Чали с берега Матери Вод и о многом другом, что хотелось ему сохранить навечно. И пусть он не верил уже в богов, в дни радостных и несчастливых знамений и прочие приметы, казалось ему, что пояс сей приносит удачу - будто все умершие и погибшие, Хрирд, Ирасса, Чали и Хальтунчен, рожденный ею ребенок, его [сын, держались за другой конец ремня, передавая ему, Дженнаку, свои силы.
Держа пояс в руках, он вернулся на галерею, отметив, что пилоты в кабине управления оживились и спорят о чем-то, яростно жестикулируя и показывая вниз. С ними был Туап Шихе; он стоял молча, сгорбившись, со зрительной трубой, нацеленной на поднимавшиеся к небу крыланы. Сквозь стекла отсека I Дженнак видел его ястребиный профиль и медленно багровевшую шею: вероятно, акдам разглядел, какие подарки несут два маленьких серебристых аппарата. Они парили уже на высоте трех тысяч локтей и продолжали упрямо карабкаться вверх; и теперь всякий мог различить негромкий гул их моторов.
Дженнак склонился над Чени, глядевшей на него с изумлением, расстегнул предохранительные пряжки и рывком выдернул ее из кресла.
- Встань сзади, чакчан, прижмись к моей спине и обними за шею.
Она повиновалась без единого слова, и он отметил, что руки ее не дрожат, а дыхание остается ровным. Дженнак не сомневался: если бы он велел ей прыгнуть за борт в одиночку, Чени сделала бы это - только спросила бы, где его поджидать, у моста из радуги, что ведет в Чак Мооль, или в уютном внутреннем дворике их дома в Шанхо. Дженнак перехватил ее талию черным ремнем и, притянув к себе поплотнее, прижав заодно и мешок, соединил концы пояса. Теперь они были связаны;
Чени покорно стояла за его спиной, и сквозь плотную шерстяную ткань куртки он чувствовал тепло ее тела. Она дышала ему прямо в затылок.
- Это летатели мятежников, - сказал Дженнак не оборачиваясь. - В них россайнские пилоты, а может, изломщики, коль они научились управлять крыланами. Так что боюсь, милая, до Росквы нам не долететь. Эти парни сожгут «Серентин» - теми ракетами, что мы слали им из Шанхо.
- Что будем делать? - спросила Чени, переплетая пальцы на его груди.
- Прыгнем. А там - все в руках Шестерых!
Он произнес это по привычке, перейдя с арсоланского, на котором они говорили, оставаясь вдвоем, на родной одиссарс- кий. Разумеется, Кино Раа, Шестеро Богов, не могли их спасти - или, вернее, спасли задолго до рождения Дженнака, одарив своей светлой кровью земных потомков. И потомки эти, которых насчитывалось уже так немного, отличались редким долголетием - а иные из них и другими талантами, столь же необъ- янимыми.сколь и чудесными. К счастью или к горю, Дженнак был одарен щедрее прочих.