- Готово, атаман. Палить?
- Все на стены! - Толпа отхлынула с уступов пирамиды, и Дженнак скомандовал: - Поджигайте!
Вспыхнули и понеслись по запальным шнурам синие огни. На обращенных к озеру укреплениях тоже замерцало пламя; его языки скользили стремительно, точно огненные ящерки, бегущие от дождя к спасительной норе. Потом ближнюю к Дженнаку пирамиду озарили огненные столбы, и гром раскатился над Удей-Улой, сразу отозвавшись эхом у озерного берега. Полетели искореженные решетки, обломки камня, стволы и станины метателей; резко запахло перенаром, от едкой пыли защекотало в ноздрях. Город, спящий у подножия крепости, вдруг пробудился, наполнился криками, стуком дверей, ревом скотины и тревожным пением сигнальных горнов; загорелись в окнах огни, запылали факелы, и улицы, еще мгновение назад пустые, внезапно выплеснули на площадь толпы народа; женщины, подростки, старики и редкие мужчины были полуодеты, но каждый нес оружие, топор или рогатину, древний карабин или кузнечный молот. Грозный гул поднялся над городом, ударил в ворота крепости таран, сверкнули вспышки выстрелов, но этого Дженнак уже не слышал и не видел. Он был за стенами пирамиды, на лестнице, ведущей вниз, в казармы первого яруса; сотни ног грохотали за его спиной, сотни рук вздымали клинки, сотни глоток рычали и ревели, и от разбойного дикого вопля содрогался воздух.
Огромное помещение раскрылось перед ним, в лицо пахнуло острыми запахами множества скученных тел, пива, еды и кожаной амуниции. Здесь тянулись ряды гамаков, разделенные стойками для карабинов, колыхалась на веревках одежда, по стенам были развешаны котлы и кувшины, походные сумки с ремнями и прочее имущество. В казарме царила суета; под окрики цолкинов метались воины, кто натягивал обувь, кто хватал клинок или другое оружие, кто срывал со стены сумку с зарядами или щелкал затвором. Здесь обитали пехотинцы, набранные в Коатле, привыкшие разглядывать врагов с крепостного вала, палить в них из карабинов и метателей или, в крайнем случае, усмирять мятежную толпу. Они считались дисциплинированными, даже стойкими бойцами, пока сидели за прочной стеной или шли на противника шеренгами под грохот барабанов, но внезапная атака повергла их в ужас. Цолкины и батаб-шу, командир пехоты, тоже были в панике, не представляя, как врат проникли в крепость, сколько их и что творится на стене, у ворот и в других пирамидах.
- Шары! - выкрикнул Дженнак, и в толпу полетели начиненные перенаром снаряды. Грохот взрывов и свист разлетавшегося металла перекрыли стоны раненых, орда изломщиков хлынула вниз, люди стреляли на бегу, потом раздался звон клинков - тяжелые палаши нападающих скрестились с оружием аситов. Изломщики обтекали Дженнака, стоявшего на лестнице, число их с каждым вздохом прибывало, и вот уже весь его отряд, ощетинившись стволами, спустился в казарму. Едва ли не все эти люди служили когда-то в войсках, бились с бихара или с дикарями Хинга, и выучка у них была отменная: шли двойной цепочкой, стреляли с левой руки, рубили с правой, отступали, чтобы зарядить карабины, делая это с искусством бывалых бойцов. Вскормил Асатл себе погибель, мелькнуло у Дженнака в голове.
Хотя аситов было еще втрое больше, чем изломщиков, схватка в казарме перешла в резню. Командиры, кроме двух цолкинов, были перебиты, толпу пехотинцев оттеснили к нужникам в дальнем конце помещения, и едва ли десятая часть из них имела карабины. Дженнак понимал, что сейчас случится: по его приказу или по собственному разумению изломщики сейчас отступят и забросают врагов громовыми шарами. В живых не останется никто.
Набрав в грудь воздуха, он закричал на атлийском:
- Бросьте оружие, воины Ширата! Сдавайтесь, если хотите жить! Сегодня боги не на вашей стороне!
Голос его был громок, и в казарме наступила тишина. Потом изломщики стали отходить, по-прежнему грозя стволами; многие их них еще не забыли атлийский и поняли слова вождя. Аситы плотнее сбились в кучу, вытолкнув вперед цолкина. Совсем молодого, но, очевидно, твердого духом: стоял он расправив плечи и глядел на Дженнака дерзко, без боязни.
- Кто обещает нам жизнь? Бунтовщик? Изменник? - хрипло выдохнул юноша. - Можно ли верить тебе? Кто ты такой, человек с языком змеи?
- Не бунтовщик и не изменник, ибо не клялся в верности вашему владыке, - ответил Дженнак. - Я вождь! Я тот, кто держит руку на весах справедливости, и я говорю вам: каждому - свое! Ваше - за океаном на востоке, а то, что здесь, принадлежит другому племени. Смиритесь с этим и вспомните, что сказано в Чилам Баль: боги говорят с людьми устами вождей. Пренебрегающий же их советом умрет молодым.