Уж точно не он сам и не его тасситы, думал Невара. Из тысячи осталось триста двадцать два бойца, половина ранены, лошади истощены, боезапас и вода на исходе... У наемников из Сайберна дела получше, раненых мало, кони крепкие, но с водой тоже плоховато... Да и сколько этих изломщиков - сотни не наберется! А кочевников не меньше восьми сотен - налетят, сомнут! Или перекроют дорогу, дождутся, пока ослабеют люди и лошади, и перережут как младенцев...
Глотку жгло, на зубах скрипел песок. В отчаянии Невара оглядел свое воинство, пережидавшее у барханов полуденный зной. Люди были угрюмы, многие в крови, карабины и другое оружие брошены на землю, у лошадей торчат хребты и ребра, а спины стерты... Губы у воинов сухие, в трещинах, взгляд блуждает... И это отанчи и кодауты, гроза эйпонских степей! Смогут ли они сражаться? Захотят ли? Или подставят горло под нож бихара?
Он понурил голову. Неблагосклонны к нему боги, нет! Лишь однажды повезло - когда пришел в Глас Грома, и жрецы его зачаровали... С той поры видений не было, и он уже не опасался, что вдруг застынет в боевой шеренге или упадет на землю в полном беспамятстве. В войско взяли его с охотой, определили, как всех тасситов, в конницу, и восемь лет он служил на границе Юкаты, в княжествах Перешейка и других местах; служил истово и дослужился до младшего цолкина, украсившись вороньим пером. Немного даже для отанча, а для светлорожденного - так просто ничего! Невара уже решил, что не ходить ему в накомах, как отцу, и это, может, к лучшему: в безвестности - безопасность. Но тут началась подготовка к очередной войне с бихара, и обещали ему тысячу всадников, секиру и перо орла, если вызовется добровольцем. С этим не обманули, бычий помет! И теперь он в разбитой армии, с третью воинов, бежит из пустыни и до границы вряд ли доберется! Не этот день станет последним, так другой - надо думать, завтрашний...
Заскрипел песок под сапогами — к нему шел Грива, сотник- атаман изломщиков. Они отступали вместе с людьми Невары, но были как бы сами по себе, подчинялись только Гриве, а не имперскому батабу-шу. Невара возражений не имел, пока они дрались с кочевниками и его не покидали.
- Жарко, - сказал сотник вместо приветствия и посмотрел на солнце. Смотрел не щурясь — глазки у него были такие узкие, что цвет не различишь. Выглядел Грива лет на пятьдесят и красотой не отличался: лицо широкое, плоское, кожа в рубцах и морщинах, нос как земляной плод и того же бурого цвета. Но сотник был умелым воином и хорошо изъяснялся на атлийс- ком. Невара ему доверял.
- Здесь русло реки, - произнес атаман, кивая куда-то в сторону от барханов. - Река давно высохла, но под землей есть вода. Мы выкопали ямы, напоили коней. Теперь пусть пьют твои люди и лошади.
- Вода? Ты нашел воду? - Невара был изумлен. - Выходит здесь, под песком и камнями, есть вода?
- Как же иначе? - буркнул изломщик. - Кочевники - живые люди, им тоже надо пить. Знают приметы, ищут воду... Мы тоже знаем.
- Хвала Шестерым! - Невара приободрился, подозвал старших полусотен и велел вести к ямам коней. Вести по десяткам, без суеты, и прежде всего наполнить фляги и дать воду раненым.
- Не будет суеты. Мои присмотрят, - сказал Грива, потирая шрам на щеке. Атаман был безбородым, и первое время это удивляло Невару. Но потом он вспомнил, что не все взломщики - россайны; у многих отец или мать были из дейхолов либо китанов. Если у сотника имелась россайнская кровь, то не больше капли.
Солнце висело в зените, пески дышали жаром, барханы тянулись бесконечной чередой. Остатки аситского воинства шли к возведенным на востоке укреплениям, но до них оставалось еще семь или восемь дней пути. Может быть, десять или двенадцать - Невара с трудом соразмерял дневные марши с расстоянием до цитаделей.
- Ближе к вечеру они нападут, - сказал Грива, всматриваясь в знойные желтые небеса.
- Почему не сейчас?
- Потому, батаб, что коней им жалко. А вот станет попрохладнее, и навалятся на нас... Ехать к ним надо!
- Ехать? К ним? - Невара был изумлен не меньше, чем при известии о воде. - Клянусь секирой Коатля, тебе напекло голову! Они не дают пощады и пленных не берут!
- А мы поедем не сдаваться, мы схитрим. - Сотник почесал свой отвислый нос. - Есть у меня кое-что на уме. Ты, батаб, их не знаешь, а я вот слышал, что для бихара доблесть превыше всего. Можем проверить!