– Слезай с вагона, – потребовал инспектор, внезапно выйдя из тени. Дженни и другие дети, побросав ведра с корзинками, пустились наутек. Первым побуждением Себастьяна тоже было спрыгнуть и кинуться прочь, однако его остановили, ухватив за пальто.
– Стоять! – воскликнул сыщик. – Попался!
– А ну пусти! – прорычал Себастьян, который слабаком отнюдь не был. Он сохранял решимость и присутствие духа, одновременно очень остро понимая, в какую западню угодил. – Пусти, говорю, – повторил он и, рванувшись, чуть не опрокинул своего противника.
– Поди-ка сюда, – потребовал инспектор и с силой потянул его к себе, чтобы показать, кто здесь главный.
Себастьян действительно подался ближе – чтобы оглушить его ударом кулака.
Завязалась борьба, и тут на помощь сыщику подоспел проходивший мимо подмастерье. Вместе они потащили Себастьяна на вокзал, где нашли местного полицейского, которому и сдали задержанного. В разорванном пальто, с исцарапанными руками и лицом, а также с подбитым глазом он был заперт на ночь в камере.
Последствия всего этого для небольшого мирка, где происходило дело, оказались самые ужасные.
Вернувшиеся домой дети не могли сказать, что случилось с братом, однако, когда пробило девять часов, затем десять, одиннадцать, а Себастьян так и не вернулся, миссис Герхардт была вне себя от тревоги. Себастьяну доводилось возвращаться домой и за полночь, но сегодня ее терзало материнское предчувствие. Когда в половине второго его по-прежнему не было, она начала плакать.
– Кому-то надо сходить рассказать отцу, – решила она. – Может, он в тюрьме.
Вызвалась Дженни, но сладко к тому времени спящего Джорджа разбудили, чтобы ее сопровождать.
– Что такое? – воскликнул Герхардт, не ожидавший увидеть здесь детей.
– Бас не вернулся, – сказала Дженни и в качестве объяснения поведала обстоятельства их вечернего приключения.
Герхардт немедленно покинул работу и в большом возбуждении дошагал вместе с обоими детьми до того места, откуда мог повернуть к тюрьме. Он успел настолько себя взвинтить подобной возможностью, что почти ничего уже не чувствовал.
– Неужто? Неужто? – повторял он беспокойно, утирая потный лоб неуклюжими ладонями.
В участке дежурный сержант, который не знал ни самого Герхардта, ни его обстоятельств, без особых обиняков сообщил ему, что Бас арестован.
– Себастьян Герхардт? – переспросил он, заглядывая в журнал дежурств. – Да, здесь. Воровство угля, сопротивление при аресте. Ваш сын?
– О боже, – произнес Герхардт. – Майн готт! – От расстройства он даже заломил руки.
– Желаете его видеть? – уточнил сержант.
– Да, да, – закивал отец.
– Фред, отведи его внутрь, – приказал сержант пожилому надзирателю, – пусть поговорит с парнем.
Герхардта оставили стоять во внутреннем помещении, но, когда привели Себастьяна, взъерошенного и в синяках, он не выдержал и заплакал. Эмоции не позволяли ему вымолвить ни слова.
– Не надо, папа, – храбро сказал Себастьян. – Отбиться не вышло. Но все в порядке, утром меня отпустят.
Герхардт лишь горестно покачал головой.
– Не плачь, – повторил Себастьян, хотя и сам сдерживался из последних сил. – Все в порядке. Слезами тут не поможешь.
– Знаю, знаю, – убитым голосом произнес его седовласый отец, – но как тут перестанешь. Это я виноват, что допустил такое.
– Нет, нет, не ты, – возразил Себастьян, – ты-то тут при чем? Мама знает?
– Да, – ответил отец. – Дженни и Джордж пришли ко мне на работу, чтобы рассказать. Я только сейчас обо всем и узнал, – и он снова заплакал, но почти сразу с видимым усилием перестал.
– Ну, будет тебе переживать, – продолжал Бас, в котором сейчас проявилась лучшая часть его натуры. – Все наладится. Ты возвращайся на работу и ни о чем не беспокойся. Я в порядке.
– А с глазом у тебя что? – спросил отец, глядя на него самого покрасневшими глазами.
– А, немного схватился с тем, который меня поймал, – храбро улыбнулся юноша. – Думал, смогу отбиться.
– Зря ты это, Себастьян, – сказал ему отец. – Может выйти отягчающим обстоятельством. Когда слушают твое дело?
– Мне сказали, что утром, – ответил Бас. – В девять.
– Ужасно, ужасно, – принялся повторять Герхардт, к которому вернулся первоначальный испуг. Его голос дрожал от волнения.
– Возвращайся на работу и не переживай, – стал утешать его сын. – Ничего со мной страшного не случится.
Герхардт, однако, задержался еще на какое-то время, рассуждая про залоги, штрафы, а также прочие подробности судебной системы, но не понимая при этом, чем он, собственно, мог бы помочь. В конце концов Бас уговорил его уйти, но прощание послужило причиной очередного всплеска чувств, так что Герхардта, когда его выводили наружу, била крупная дрожь, которую он изо всех сил пытался скрыть.