– Она выглядит нездоровой, – сказал он. – Похоже, с ней что-то приключилось.
– Ах, у Дженни произошло несчастье, – начала миссис Герхардт, изо всех сил сражаясь со своими страхами, и решила любой ценой положить им конец. – Я не знаю, что делать. Она…
Герхардт, который только что вывинтил дверной замок, чтобы его починить, опустил на стол руку с отверткой и остановился.
– Это ты о чем? – спросил он.
Миссис Герхардт уже сжимала в ладонях фартук, поддавшись своей привычке его скручивать, нервничая. Она попыталась призвать достаточно храбрости, чтобы все объяснить, но страх и отчаяние победили, она подняла фартук к глазам и расплакалась.
Герхардт уставился на нее и поднялся на ноги. Лицом он чем-то напоминал Кальвина – довольно острые черты и желтоватая кожа, следствие возраста и постоянной работы под дождем и ветром. Если он сильно удивлялся или злился, в глазах загорался огонек. Будучи чем-то обеспокоен, он зачастую отбрасывал рукой волосы со лба и почти непременно начинал расхаживать по комнате. Но сейчас он выглядел встревоженным и пугающим.
– Что ты такое говоришь? – спросил он по-немецки жестким и напряженным голосом. – Случилось несчастье… неужели кто-то… – Герхардт запнулся и вскинул вверх руку. – Почему ты молчишь? – воскликнул он.
– Я и подумать не могла, – продолжила миссис Герхардт, донельзя перепуганная, развивать собственную мысль, – что с ней такое может случиться. Такая хорошая девочка была. Ах, как же он мог ее испортить? – заключила в итоге она.
– Разрази меня гром! – заорал Герхардт, давая выход буре чувств. – Я так и знал! Брандер! Ага! Этот твой благородный человек! Ты ей позволяла из дома по ночам выходить, на коляске кататься, по улицам разгуливать – и вот чем кончилось. Я так и знал. Силы небесные!..
Он оставил драматическую позу и принялся бешено расхаживать по узенькой комнате, от одной стены к другой, как загнанный в клетку зверь.
– Испортить! – восклицал он. – Испортить! Ага! Выходит, он ее испортил!
Он внезапно остановился, будто его дернули за веревочку. Произошло это в точности напротив миссис Герхардт, которая отступила к столу рядом со стеной и стояла там, белая от ужаса.
– А теперь умер! – заорал Герхардт, как если бы до сих пор о том и не подозревал. – Умер!
Сжав ладонями виски, словно в страхе, что его мозг не выдержит, Герхардт стоял перед ней. Казалось, издевательская ирония ситуации жжет его мысли огнем.
– Умер! – еще раз повторил он, так что миссис Герхардт, опасаясь за его рассудок, еще больше вжалась в стену, мысли ее сейчас были более заняты стоящей перед ней трагической фигурой, нежели причиной его мук.
– Он собирался на ней жениться, – взмолилась она неуверенно. – И женился бы, коль не умер.
– Женился бы! – снова возопил Герхардт, которого звук ее голоса вывел из транса. – Женился бы! Самое время о том порассуждать! Женился бы! Вот ведь собака! Гори он в аду, псина! Господи! Надеюсь… надеюсь… не будь я только христианином… – Он сцепил ладони и затрясся как осиновый лист при одной мысли о том ужасе, которого был готов пожелать для души Брандера.
Миссис Герхардт, неспособная более переносить эту бурю яростных эмоций, ударилась в слезы, но муж-немец лишь отвернулся, его собственные чувства были сейчас слишком сильны, чтобы ее пожалеть. Он снова зашагал взад и вперед, кухонный пол трясся под его весом. Некоторое время спустя разразившаяся катастрофа вышла на новый виток, и он опять оказался перед женой.
– Когда это случилось?
– Я не знаю, – ответила миссис Герхардт, слишком перепуганная, чтобы сказать правду. – Сама только на днях выяснила.
– Врешь! – возбужденно воскликнул он, сам почти не осознавая, сколь жестоко его обвинение. – Ты ее всегда покрывала. Это ты виновата в том, что с ней стряслось. Если бы ты меня послушалась, нам сейчас и заботиться было бы не о чем.
Герхардт отвернулся, в мысли его проникло смутное осознание нанесенного им страшного оскорбления, однако чувства в нем все еще преобладали над рассудком.
– Отлично же вышло, – продолжал он, адресуясь уже сам себе. – Отлично. Сын угодил в тюрьму, дочь шляется по улицам и стала мишенью для сплетен, соседи не стесняются указывать на проступки моих детей, а теперь она еще и позволила этому мерзавцу ее испортить. Господи, не понимаю, что нашло на мое потомство!