«Отцу это не нравилось».
Честно говоря, сначала он и не заметил. Просто дома появлялся редко – не до того тут, когда в городе ползает что-то, размером с автобус, а склад пытаются атаковать уродливые пауки. Так что да – он не заметил. А потом решил, что ему плевать. Это история уже о его слабости, о слабости человека, который не вывез всей, свалившейся на него ответственности.
«Я помню как он кричал на неё, как угрожал, что выгонит её из дома, если ещё раз увидит её пьяной. Мама тогда разбила последнюю вазу, крича, что устала жить в этом ужасе и лучше она сдохнет от голода или станет пищей гигантского крокодила, чем ещё хоть один день пробудет с ним рядом. Мне было страшно. Скованная страхом за свою жизнь, я боялась того, что останусь теперь и без мамы. Она всегда была мне ближе отца, и я всегда её жалела».
Дженни-Дженни! Ты не можешь помнить этого скандала, потому что его не было. был разговор, в котором твой отец сказал, что если он ещё раз вернётся домой и увидит, что ты голодная, а она пьяная, то выкинет её из дома. Но я даже не буду засчитывать это в твою ложь, Дженни. Ты была мала, и тебе могло показаться это скандалом.
Но вот последнюю вазу в вашем доме разбил паук. Ты не помнишь? Чёрные уродливые тени вдруг взялись откуда-то сверху, посыпались на стол, на приборы фильтрации… они гибли, их тотчас поджаривала сигнальная сеть, но они и лезли, их было слишком много, чтобы они остановились перед смертями собратьев. Ты не помнишь, Дженни?
Один из них оказался слишком близко к тебе, ты ревела, закрывала лицо руками и тогда один из охранников твоего отца – Эден Гилл – метким выстрелом снёс ему сразу же полтела, и он отлетел прямо в ту самую вазу. Ты не помнишь этого? Может быть. Ведь уже через секунду Эден Гилл вынес тебя в бронированную комнату, защищая от чудовищ.
Кстати, Дженни, что ты пишешь о нём?
«К тому, что раньше было зимой, мой отец сделался подозрительным. Он перестал доверять и маме, и своим охранникам, и, наверное, отражению в собственном зеркале!»
Не догадываешься почему?
«Я хорошо помню то утро – когда на завтраке я вдруг не увидела одного из них. Я спросила о нём у мамы, и та отмолчалась. Позже я узнала, что отец его уволил, лишив своего доверия».
Снова не то, Дженни! Ты имеешь в виду Эдена Гилла. Но твой отец его не уволил, хотя это было меньшее, что он мог сделать, когда застал свою жену с ним. Но он рассудил: кто ему важнее? Жена, от которой он устал или доверенный отважный человек, не раз рисковавший жизнью ради него?
Он не уволил Эдена Гилла, но перевел его во двор. А позже…что ты там пишешь?
«В конце концов, подозрительность свела его с ума. Накануне этого кошмара меня отправили спать рано. Я пыталась спорить, но мама – абсолютно бледная и напуганная сказала, что я должна её послушаться. Я пошла спать, но не могла уснуть. Я чётко слышала каждое слово. Мой отец и мать выясняли отношения, потом она взвизгнула, и был глухой звук, как от удара. Потом шаги, голоса…шелесты. Наутро мне сказали, что моя мама больна и отправлена в больницу».
А вот здесь Дженни и лжёт и не совсем. Да, конечно, сомнительно, что она слышала какие-то разговоры через бронированные толстенные стены и двери. Но был в тот день скандал. И удар был. Ослеплённый от ярости и замученный усталостью, мистер Баркер стоял тогда в гостиной. В изумлении глядя на руки, которые к тому времени привыкли убивать монстров и подписывать приказы, за которыми стояло спасение жизней.
Но и тут появился Эден Гилл. Чуя, что хозяину нужна помощь, он появился неслышной тенью. Затем, оценив весь вид гостиной, распростёртое тело миссис Баркер и безумный вид мистера Баркера, заметил:
–Люди сейчас слишком часто умирают, чтобы быть замеченными. Строго говоря, сейчас убить проще, чем развестись.
И отодвинув мистера Баркера в сторону, принялся за дело. К утру ничего не напоминало в гостиной о разборке. Всё было на месте, всё было в порядке, не было и капли крови. А я могу добавить, что и тела не было – его вынесли в чёрной простыне за купол и тем устроили знатный пир паукам.
А мистер Баркер вернулся на службу словно во сне. Ужас и облегчение держали его странной цепью. Своей жены он не любил. В мирное и спокойное время он выбрал её за красоту и откровенное безразличие к его работе. Оказалось, что во времена тяжёлые – это стало его же карой.