Родители его не были способны на любовь и теплоту, как зима неспособна была обратиться летом. В душе Береники томились чувства, гамма которых поразит и слепца. Его душа, разрывавшаяся на миллионы осколков с каждой отобранной жизнью, погрузилась во тьму. Он даже стал получать от этого удовольствие. Ему не нужны были деньги и богатства, в отличие от родителей, ему нужны были мгновение безмерной власти, что дарила ему чужая смерть в беспамятстве. Стоило лишь кому-то покуситься на тело юного дарования, в ход шло все его обаяние.
Прекрасные песни лились за закрытой дверью. Мелодия, завлекающая разжиженные алкоголем аристократичные умы общества.
Таинство, происходящее по желанию родителей, открывших в своем чаде страшную силу, свело в пропасть их семейные отношения. Береника была не более чем орудием для достижения желанной цели.
«Вы так прекрасны!» - Вторил обрюзгший старик, уже предвкушая сладкую близость с юной особой.
Очередная жертва, чье наследство, обходя далеких родственников стороной, отправиться прямо в руки Констанции и Юлия.
Береника смущенно улыбалась, закрывая дверь на замок. Только посвященные могли знать, что после литературных и музыкальных вечеров, юное дарование становится юной обольстительницей всегда одиноких и страждущих порока.
«Присядьте рядом, умоляю». – Его улыбка была омерзительной, но Беренике было не привыкать. Все ее жертвы были как один.
Смело прошагав полкомнаты, она игриво уселась прямиков на дряблые колени старика. Кресло, в котором он успел устроится, было огромным, поэтому места было предостаточно, чтобы не иметь опасной близости.
«У вас прекрасные глаза.» - Мечтательно протянул старик, заглядывая в лицо своей обольстительнице, сокращая при этом между ними дистанцию. – «Словно горький шоколад, а ваши светлые локоны, золото на моих руках. Настоящая драгоценность» - Он с упоением смотрел на то, как пущенные меж старческих пальцев золотые кудри юного дарование скользили по бугристой коже, переливаясь удивительными златыми огнями.
«Вы заставляете даму краснеть!» - Продолжала игру Береника, шутливо ударив старичка по худому плечу.
«Вы, право, не должны смущаться. Это истинная правда. Никого краше в жизни не видывал!»
На что только не идет мужчина в любых летах, какие только слова не слетают с его уст, когда в зоне его видимости доступность под маской непокорности.
Береника никак не могла найти себя в этих бесконечных су
мрачных поисках. Ей выдали роль, которую она исправно отыгрывала на сцене. Театром стала вся ее жизнь, а ведь недолог путь того, кто не знает, куда идти. Береника стала камнем преткновения, когда появилась на свет. Ей следовало сгинуть еще в утробе матери, но судьба решила иначе, одарив дитя удивительно теплым и кротким нравом.
Долгие разговоры утомляли Беренику. Пора было действовать. Все внутренности сжались в предвкушении.
«Ваше последнее желание!» - Прозвучало словно приказ.
Приводя тон голоса к привычному, Берри сипло откашлялся. Говорить на высоких нотах становилось все сложнее. Природа брала свое, даря истинный лик его телу. Пройдет еще пара лет, и он более не сможет обмануть даже подвыпившую публику.
Пора было переходить к привычному сценарию.
«О чем вы?» - Недоумевающе поглядел на него старик.
Рука Береники легла на грудь прямо над сердцем старика.
«Как глупо тратить последнее желание на то, что первым сорвалось с языка. Это все, что вы хотите знать перед своей смертью?»
«Отбросьте ваши шуточки!» - По левому виску старика пронеслась капелька пота. Он заерзал, пытаясь скинуть с себя внезапно потяжелевшего Берри.
«Отнюдь,» - Берри резко прильнул к уху слушающего и горячо зашептал, - «шутки в сторону. Я предложил вам последнее желание, а вы так глупо потратили его на правду». – Театрально вздохнув, он продолжил. – «То, что сейчас сидит перед вами, станет последним воспоминанием в вашей никчемной и полной порока жизни. Стоило обзавестись нормальной семьей и детишками, тогда бы мне не пришлось терпеть ваше общество и грязные домогательства последние десять минут». – Говоря это, Берри скинул старческую руку со своего зада. – «Вашим горестям пришел конец. Я явился, чтобы вы стали свободным. Поверьте, ничего личного, вы нисколько не умолили свое право на существование в этом и без того прогнившем мире, так что одним больше, одним меньше, не имеет значения. Всему виной жажда».