Ни у кого до Барри не возникло с этим никаких проблем.
Барри же вернулся через несколько минут. Он молча прошел и поставил завтрак на тумбочку.
- Я не должен был кричать на тебя, извини. – Он поднял все упавшие предметы и снова сел на кровать, тяжело вздыхая, что отозвалось неприятной болью в области сердца.
- Все нормально.
- Ты прав. Я знал, на что шел, выбрав профессию. Мы должны относиться к работе предметно. Находим проблему, ставим задачу, решаем ее. Но еще никому не удавалось вызвать такую бурю эмоций в моей душе. – Он посмотрел на него своим привычным максимально печальным взглядом. – Джесси. – А вот это было зря. Как ножом по венам.
- … зачем ты так? – Всего лишь обращение, сломавшее последний рубеж. Это было произнесено с интонацией, которую он уже знает. Слышал однажды. И прекрасно знал, где именно. – Все было хорошо, пока ты не затронул эту тему. – Голова закружилась. Он опустил ноги на пол, пытаясь нормально дышать, видимое изображение помутнело из-за влажной пелены перед глазами. «Только держись …»
- Ты в порядке?
- Тебе лучше на время покинуть меня. Иди, я не знаю, выпей кофе, сделай что-нибудь, только оставь меня. – Барри понял. Дословно означало – убирайся к черту. Он обеспокоенно посмотрел на него, но все же решил уйти. Да что за день? Почему он вел себя так? Накричал, навел беспорядок, еще и оскорбил походу. Планы на сегодня были явно другими. Он хотел весело провести время. В итоге расстроил и себя и Джесси.
Как только дверь закрылась, Джесси беспомощно заполз на кровать, уткнувшись в подушку. Он мазнул ладонью по щеке, понимая, что потерял контроль над ситуацией. Когда он в последний раз вообще это делал? Своим обращение, интонацией и посылом энергии Барри напомнил ему о самом дорогом, когда-либо существовавшем в его жизни. Единственный человек, который когда-то любил его по-настоящему. Такая любовь была ему знакома. Так любила его Кэролайн. Всю себя отдала. Интонация сожаления. Она не могла повлиять на ситуацию, видя жестокость Хайдэна. И каждый раз, когда маленький Джесси показывал маме свои израненные руки, она называла его по имени, прося тем самым прощения за эту реальность, в которую она привела его. Она любила его безмерно, как способна была любить мать своего ребенка. А ему даже не дали с ней попрощаться. В тот день он прежний перестал существовать. Он похоронил в себе все светлые воспоминания, чтобы они не давали повода для проявления слабости. Он воспринял жестокий мир. Адаптировался. Научился выживать. Стал сильнее. Практически неуязвимой личностью, энергией, сущностью, не чувствующей эмоций и боли, способной хладнокровно мстить. Она умерла, но продолжала жить где-то глубоко в его сердце. Это ее голос Барри услышал, когда Джесси показывал ему свой мир. Она пыталась уберечь его от зла, жертвенно, сквозь время и обстоятельства. Барри все боялся показывать ему украденную фотографию, но так нелепо легко смог напомнить, нарушить эмоциональный фон, ранить воспоминаниями, всего лишь обратившись с таким же чувством сожаления и преданности.
« Помоги мне, Нора … помогите … кто-нибудь …» - но у него не было сил, чтобы выйти на связь. Никто его не услышал. Его защита рушилась, словно ломая кости. Тонна игнорируемых им все эти годы переживаний обрушились, добивая. Он тихо страдал в одиночестве, пока сознание не начало покидать его.
========== Часть 19 ==========
А Барри позвонил Катрине и пожаловался ей на жизнь. За что она только отчитала его и отправила немедленно обратно. Нельзя было оставлять человека один на один с такой проблемой, особенно душевно больного, особенно важного. Но Барри не поторопился. Он спустился вниз, чтобы выпить кофе, как ему и было велено ранее. Он и сам начинал невнимательно относиться к делу. Пропускал мимо важные детали, остро реагировал и думал о посторонних вещах, а не о действительно важных делах. Он начинал понимать, что все вскоре завершится. И так же понимал, что, скорее всего, не был прав.
Ему пришлось вернуться в 406-ю через час после своего ухода. Он не хотел. Однако этот молчаливый конфликт сошел на нет.
Кажется, пациент пришел в норму. Спокойствие и контроль вернулись к нему. Что значит самообладание.
- Давай поговорим. – Джесси предложил Барри снова сесть напротив и послушать. Что он и сделал. – Барри. Все нормально. Это первое, что ты должен знать. Все нормально. Принимается.
- Кажется, я все делаю не так.
- Ты расстраиваешься. Не нужно. Ты все делаешь так. Да, кое-что вспомнилось, пришлось немного понервничать. Но стоит взглянуть на это иначе. Ты подкинул мне одну идею. Забытые, но дорогие сердцу воспоминания крайне болезненны. Это сильная вещь, подобная энергия вызывает ужасный по масштабу диссонанс в душе. Особенно для того, кому это чуждо. Я начинаю привыкать, но для Него все иначе. Некому поделиться с ним тем же. Положительной энергией. Вкупе с воспоминаниями это сломает его. У меня нет ничего положительного по отношению к нему. Я обладаю лишь воспоминаниями на его счет. Но вот ты, все то хорошее в тебе, направленное в мою сторону. Я могу послужить зеркалом, переработать, пропустить через себя эту энергию и направить на него. Изначально я планировал потратить всю свою, без остатка, это бы и повлекло за собой конец его и моего существования. Однако теперь, если я приму часть твоей энергии, то смогу выиграть немного времени для себя и более действенно завершить начатое. Что скажешь?
- Никаких возражений. Если я могу что-то сделать, чтобы предотвратить твою гибель, я это сделаю. Можешь взять столько, сколько потребуется.
- Я знаю, ты уже придумал целый будущий мир, где мы все вместе и счастливы. Красивая картинка, но совершенно безнадежная утопия. Не всегда то, что ты считаешь счастьем, является таковым для других. Для кого-то есть только здесь и сейчас, Барри.
- Это и есть самая красивая картинка.
- Именно. Хочешь дружить со мной – давай. Я не против. Для тебя это важно. Поймать момент, вырвать из череды событий, запечатлеть. Вдвоем мы вполне справимся. Осталось действительно не так уж долго.
- Значит, ты принимаешь все наше хорошее?
- Принимаю.
- Могу я обнять тебя теперь?
- Нет. – Они оба засмеялись. – Если хочешь, можем делать фотографии, ты ведь проделываешь это иногда, думая, что я не в курсе. Но не допусти, чтобы Хайдэн или кто-либо еще нашел это в твоем телефоне. Я, конечно, могу его сломать при необходимости. Будет лучше, если нам больше не придется исправлять ошибки.
- Понял. Тогда если не возражаешь, запланируем прогулку на вечер. Сегодня Чарли не останется во вторую смену.
- Хорошо, давай. – Барри улыбнулся. Сейчас, когда не осталось всех за и против, стало как-то легко и правильно. Джесси не согласился на его план спасения, но он принял его позицию. Здесь и сейчас. Катрина бы расстроилась, но это было единственно правильным и реальным. Джесси был прав в том, что реально смотрел на вещи.
Реально на вещи смотрел еще один человек. Генри Родвуд. Человек практичный, подкупный, рациональный. С ним можно было договориться. Но если дело не было ему выгодно, он выбирал более подходящий вариант. Он был единственным, за кем Хайдэн совершенно не следил. Генри свободно покидал работу, не опасаясь за свою жизнь. Сейчас он был на Его стороне, потому что работать на Саннэрса было выгодно, в отличие от защиты пациентов и содействия полиции. Он не посещал церковь и не ставил свечей. Он не думал о грехе и благодетели. Он жил здесь и сейчас, не разделяя добро и зло. В нем отсутствовало сострадание. Это была всего лишь работа. И он ее выполнял.