Он проводил Катрину в аэропорт. Не стал дожидаться отправления. Прощаться было и так нелегко. Следующая их встреча состоится уже только после завершения всего. Теперь он остался один. Дома его встретила звенящая тишина. Он уже давно боялся остаться наедине со своими мыслями, последнее время он много думает. Но вот Катрина уехала, и вроде бы теперь ему не за кого переживать. Теперь он в ответе сам за себя.
Она позвонила поздно вечером, сказала, что долетела и едет в такси. Они разговаривали минут пятнадцать. Еще никогда ему не было так плохо засыпать в одиночестве. Стоило помнить – все временно. Сон непременно сократит время до начала смены, ведь он этого ждал. Но с другой стороны, ему было страшно возвращаться в неизвестность. Он до сих пор считал, что поступил правильно на собрании. Джесси должен был это понять … вот только Джесси никому ничего не должен.
Еще одна бессонная ночь. Не было смысла находиться в этом доме в гнетущей обстановке. Катрина права. Он еще был кому-то нужен. На работу он приехал с волнением на сердце, однако напрасно. Его встретили как обычно. Выдали пропуск, ключи, он расписался в журнале. Поднялся наверх. На пути ему попадались люди из группы реагирования, и теперь они на него реагировали, здоровались и хлопали по плечу. Они приняли его за своего? Теперь он был в их команде? Так значит … Быстро закинув вещи в шкафчик, он помчался на четвертый этаж. Плевать на других. Важен лишь один. И пусть с ним все будет хорошо.
Он влетел в 406-ю, запыхавшись – бежал по коридору. Вся палата словно озарилась светом для него. Джесси спокойно сидел на подоконнике и что-то записывал в блокнот. На нем был свитер Барри, слишком большой по размеру, судя по закатанным до локтей рукавам, и носки в зеленую полоску. Казалось, он намеренно окружил себя вещами, которые Барри подарил ему. Но он не обратил на вторжение никакого внимания, продолжая заниматься своим делом. Зато Барри был преисполнен счастья. Все было хорошо. Он подошел к нему, сияя, но Джесси остановил его, не глядя, упершись ладонью в грудь. Дистанция на вытянутую руку, не ближе. Что? Когда это он решил обозначить дистанцию? Для него? Для Барри! Его это несколько задело. И впервые Барри обнаружил в себе странное желание сделать больно от незаслуженного обидного жеста. Видимо почувствовав его участившееся сердцебиение, Джесси убрал руку и посмотрел совершенно по-доброму.
- С тобой все хорошо? Выглядишь неважно. – Или все, о чем он подумал до этого, ему показалось. Опять поспешил с выводами. – Подождешь немного, я сейчас занят, но мне осталось совсем чуть-чуть дописать. – Он смотрел вопросительно, ожидая ответа, пока Барри ругал себя за плохие мысли.
- Без проблем. - Он лег на кровать пациента, уставившись в потолок. Сейчас он подумал о том, смог бы он сам прожить вот так вот в этой палате, в темноте и холоде, без горячей воды и еды долгие двенадцать лет, не видя дневного света и постоянно испытывая боль. Конечно же нет. Он не может даже в собственном доме остаться один, о чем вообще речь. Выходит, он слабый. По-настоящему сильная личность сейчас сидела на подоконнике.
- Ну, так как? Ты в порядке?
- Нет. – Глухо отозвался Барри. – Я болен. Неизлечимо. – Джесси посмотрел на него с подозрением, но Барри смотрел в потолок.
- И? У твоей болезни есть имя? – В голове Барри образовалась пустота. Он пару раз моргнул, прежде чем принять сидячее положение, и горько усмехнулся.
- Хм, как … красиво ты сказал. – Джесси нахмурился. Его взгляд был осуждающим и предупреждающим. Барри уже ловил на себе такой. Когда доставал его вопросами о Симусе. Он смотрел так, когда ему что-то не нравилось. Барри снова ушел в мысли. Джесси вернулся к блокноту. Вот сидит перед ним человек. Но если бы Барри не знал его лично и встретил бы, скажем, на улице или в метро, обратил бы он на него внимание? Без сомнения, да. Даже если бы его глаза были обычными, и одет бы он был, как все. На самого Барри внимание обратили бы все женщины, находящиеся в вагоне метро, как было всегда, но только не Джесси. А если бы и обратил, то только потому, что почувствовал бы на себе пристальный взгляд. Вот оно. Вот почему. Многие вещи в мире определяются только взглядом. Теперь ему стала понятнее позиция Симуса Бойла.
- Джесси?
- Чего?
- Я, кажется, понял. Тот день, когда Симус увидел тебя. На собрании я слышал, кто-то сказал, что он никого к тебе не подпускал и относился лучше прочих. Хайдэн сказал, вы столкнулись взглядами, это и определило все. До этого Симус выбирал жертву по внешности, слабую и красивую, как правило. Тебе вряд ли вообще что-то нравилось в том доме, ты всегда так смотришь, когда тебе что-то не нравится. Опасным взглядом. Ты делаешь это неосознанно, защищаясь. Так ты и посмотрел на Симуса. Его это зацепило. Потому что ты не выглядишь как тот, кто может быть опасным. Но вот взглядом ты бросаешь вызов, ему захотелось проверить, так ли это на самом деле. До этого никто никогда не бросал ему вызов, все просто подчинялись. С тобой он столкнулся с сопротивлением, для него это было новым и интересным.
- Оправдываешь его? – Джесси не нравилась затронутая тема.
- Нет. Просто мне кажется это объяснимым.
- Выходит, я сам виноват?
- Ты не виноват. Ты же не знал, как подобные вещи действуют на людей.
- Симус Бойл был больным человеком. Знаешь, что еще его отличало от других? Всякий раз, когда он причинял мне боль, он не просил прощения, он благодарил меня. Говорил спасибо за эту возможность, за терпение и покорность, не свойственные мне. Он был рад поучаствовать в экспериментах Хайдэна, но когда что-то делал сам, делал это один. Иногда он приходил просто поговорить. Иногда даже что-то дарил. Когда он втыкал мне булавки в пальцы, он просил меня потерпеть, говорил, что это пройдет, и я привыкну, утешал меня и снова делал плохо. Он был болен. И его болезнь звучала, как мое имя.
- Красиво … – Барри был поражен этим откровением. Симус сжег себя в своей одержимости, от которой его смогла избавить только смерть. Почти как поэзия, мания, аморальность длиною в несколько лет. Свою жертву он любил и ненавидел себя за это.
- Ничего общего с тем, что ты только что сказал. Отклонения в психике не есть здорово. И мой взгляд не играет здесь никакой роли. На тебя я тоже так постоянно смотрю. Разве ты испытываешь что-то подобное?
- Ммммм … н - нет…? – Это прозвучало столь неопределенно. Секунда на размышление. Джесси уронил блокнот с ручкой на пол, немедленно ретируясь в ванную и закрывая дверь изнутри на щеколду. Барри не успел понять, что не так. Он напугал его? Это он от него сейчас закрылся в ванной? – Джесс?
- Убирайся!
- Джесси? – Барри начал понемногу понимать, что натворил. Он подошел к двери, дернув за ручку, чем наверняка только усугубил дело. – Я же … о, Господи, да я же не это имел в виду. Черт.
- Ты совсем спятил. Уходи, пока я не придушил тебя! – Он был огорчен, разочарован, и готов начать наматывать нить на пальцы. Хайдэн говорил, все рано или поздно втягиваются. И на памяти Джесси Барри был единственным адекватным человеком.
- Эй, ну ты чего? Послушай, я идиот. Я не хотел тебя расстраивать. И я совсем так не думаю. И никогда не посмею подумать так же.
- Проверим? – Барри не хотел, чтобы он лез в его голову. Потому что совсем недавно у него уже возникала странная мысль. Но ведь это ерунда. Так, глупость.
- Я клянусь тебе, чем угодно. Ты не должен меня бояться. Джесси. Пожалуйста, прости меня. Таких разговоров больше не повторится. Я никогда не сделаю тебе ничего плохого, никогда, слышишь?
Барри остался в тишине на целых десять минут. Он сделал пару шагов назад, прежде чем щелкнула задвижка и дверь открылась. Опустив голову, Джесси медленно подошел к нему, уткнувшись лбом в грудь и шмыгнув носом.