Следом за ним, манерно повиливая бедрами, в палату вплыла молодая медсестричка.
— Это кто, ваш родственник? — обратился доктор к Гогричиани, показывая на Даура.
— Нет, земляк мой. Приехал из Пицунды. Я тоже из Пицунды… — ответил Гурам.
— Так, почему у вас посторонние в отделении? — доктор, игнорируя абхаза, развернулся к медсестре.
Та промычала в ответ что-то невнятное. Затем подошла к Гураму. Доктор занялся осмотром больного на соседней койке.
— Как вы сюда прошли? У нас посещение лежачих больных строго по пропускам. У вас есть пропуск?
Гурам удивленно уставился на девушку.
— Мне же не сказали, да? Халат дали, тапки дали. Иди, дорогой, говорят… Еще и дорогу показали. Я с врачом его говорил вчера, — Гогричиани показал на Даура. — Мне разрешили. Сказали, навещать можно.
— Как так? — девушка строго нахмурилась, но абхаз невольно отметил, что даже при этом она не растеряла своего природного обаяния. — Кто вам мог такое сказать? Вы чем сами-то думаете? Здесь вам что, рынок, что ли? Это больница!
— Слушайте, зачем кричать так, а? — возмутился абхаз.
— А потому, что нечего тут шастать по палатам. И так народу полно…
— Так я же… — Гурам не успел закончить фразу.
— Потише там, — осадил его врач.
Даур снова закрыл глаза.
— Вот, слышите, вам врач говорит, потише, — девушка сама понизила голос до шепота. — Выходите сейчас же из палаты. Когда пропуск получите, тогда придете. Она ухватилась за спинку стула Гурама, выпроваживая его из палаты. Тот послушно поднялся.
— Давай-давай, иди, а то в ушах уже звенит от вашей болтовни, — дед на соседней койке неожиданно заговорил.
— Выздоравливай быстрее, на работу пора выходить, да? — бросил на прощание Гурам. — Я трех новых водителей взял. Деньги считать некому.
Он еще раз дотронулся до руки Даура, а затем уверенно направился к выходу.
— Эти армяне… — заворчал дед, когда Гогричиани скрылся за дверью. — Бэ-бэ, мэ-мэ, как бараны какие. У меня сосед был, армянин…
— Так, эй вы, там… Вы потише говорить можете? — прикрикнула на него медсестра.
Даур поморщился от боли в висках. Голоса вокруг стали сливаться в единый гул. Он перестал прислушиваться к ним…
Очнулся он только тогда, когда кто-то взял его за запястье. Перед ним стоял врач. Не глядя на пациента, он небрежно водил по его руке пальцами, прощупывая пульс.
— Кокарбоксилазу сделали? — спросил врач у медсестры.
— А где я ее возьму, Виктор Андреевич? У меня одна упаковка осталась, а еще Михайлова колоть, — запротестовала девушка.
— Что же теперь прикажете делать? — безучастно вопросил доктор.
— Я не знаю. Сами у завотделением спрашивайте. Мне, что ли, надо…
— Вам колоть-то, — врач осторожно вернул руку Даура на место.
— А если мне колоть нечего?..
— Где моя одежда? — слабым голосом вклинился в их перепалку Даур.
— Чего? — переспросила сестра.
— У меня куртка была, а в ней фотография. Там мой отец. Я хотел спросить, что с ней.
— Какая тебе еще фотография? Отец ему понадобился. В садике, что ли? Выйдешь, тогда и будет тебе отец. Лежи спокойно. Врач делает осмотр, — не без удовольствия выпалила девушка.
— Мне нужна фотография. Что вы с ней сделали? — более настойчиво повторил Даур.
— Что там такое? — врач, который уже успел переместиться к соседней койке, повернул на шум голову.
— Да ничего, — отмахнулась медсестра. — Вон твоя одежда!
Она небрежно указала рукой на стул слева от койки больного. Даур потянулся к пиджаку, но ему не хватило сил даже для того, чтобы приподняться с постели. Он посмотрел на соседнюю кровать. За ним, привалившись к спинке, с интересом наблюдал молодой человек.
— Брат, не дашь куртку, а? — попросил Даур.
— Сейчас, — парень потянулся к стулу.
Казино «Золушка» в это время суток пестрило всеми цветами радуги: по мнению владельцев, это должно было привлекать к заведению внимание праздно шатающихся гуляк, составляющих небольшой процент потенциальных клиентов. Однако Нугзар, выбравшись из салона своего «Хундая», не обратил на этот факт ни малейшего внимания. Он и так-то особо не жаловал заведения подобного толка, считая, что только полный кретин мог рассчитывать на легкие деньги, полагаясь в этом вопросе исключительно на удачу. Нугзар никогда не играл сам и старался держаться подальше от тех, кто был подвержен этому пороку. Он считал таких людей крайне ненадежными…
Сегодня Нугзар и вовсе пребывал в мрачном расположении духа, а потому буквально все вокруг вызывало в нем раздражение.