— Слушай, Даур, — Гогричиани не поднял глаз на собеседника и ни на секунду не прервал начатой трапезы. — Я тебе кое-что объяснить хочу. Деньги я заплатил и в долг тебе записал — это ты все верно говоришь. Но без меня тебе этих денег вообще неоткуда было бы взять. Правильно? Правильно. Шакалы эти тебя не убили бы, но поставили на «счетчик», как у них это называется. И на них ты работал бы не десять лет, а всю жизнь. Чувствуешь разницу, да? Такие суммы лучше сразу платить. Вот я и заплатил. Непредвиденные расходы называется, дорогой.
Теперь уже Дауру крыть было нечем. Он понуро опустил голову, а через пару секунд, последовав примеру Гогричиани, приступил к трапезе. Гурам налил себе вина.
— Будешь? — предложил управляющему.
— Я за рулем, да? Ты же знаешь.
Гогричиани выпил один. Минуты три они ели в полном молчании. Затем Даур решительно отодвинул от себя тарелку, а вилку опустил рядом с ней.
— Ну хорошо. А аренда? — затронул он новую тему. — Почему такая дорогая, да? Машины наши стоят по двести-триста долларов. В лучшем случае. Да и не машины это, а какие-то помойки на колесах!
Гогричиани пожал плечами.
— Все правильно, — изрек он. — Честно тебе скажу, дорогой, за десять-пятнадцать дней аренды такая машина полностью окупается.
Он лукаво подмигнул Дауру. Тот опешил.
— То есть «бомбила», получается, эти деньги как бы тебе дарит, да? Так, что ли?
— Так.
Гурам быстро расправился со своим блюдом, вытер губы салфеткой и снова налил себе вина. Даур смотрел на него во все глаза и не мог поверить в услышанное. Он, конечно, подозревал, что истинное положение вещей так и выглядит, но чтобы Гурам вот так открыто это признал?..
— И где же тут справедливость, слушай? — лицо молодого человека пошло красными пятнами. — Разве люди так поступают друг с другом?
Гогричиани нахмурился.
— А я тебе зарплату с чего плачу, да? — мрачно парировал он. — Ты об этом не задумывался?
Даур не задумывался. Его устраивал тот факт, что с того момента, как Гурам закрепил за ним должность управляющего, ежемесячный доход молодого человека возрос до двадцати, а то и тридцати тысяч в месяц. Для Москвы это были не такие уж большие деньги, но для уроженца поселка Лдзаа, коим и являлся Даур, — сумма просто запредельная. Продолжая скромно питаться и жить при гараже, но уже на льготных условиях, молодой человек откладывал каждый месяц не меньше десятки. У него появился собственный скромный капитал. Однако Даур действительно никогда не задавался вопросом о том, из чего Гурам платит ему деньги. А оно вот как получалось! Даур почувствовал, что краснеет.
— Так это из-за меня, значит, нашему брату только на «Доширак» и хватает, да? — негромко произнес он.
— Из-за тебя и из-за меня, — Гогричиани был доволен тем эффектом, который произвели на Даура его последние слова, а потому к нему вернулось прежнее благостное расположение духа. Потянувшись к лежащей на краешке пепельницы потухшей сигаре, Гурам подхватил ее и пристроил во рту. Раскурил. — Такая жизнь, Даур, да? Ничего не поделаешь. Кто-то работает руками, а кто-то головой. И те и другие должны получать деньги за свой труд. Только трудиться головой труднее, дорогой. Что делают бомбилы? Баранку крутят, да? Тут ума много не надо. А ты решаешь многие организационные вопросы. Я вообще основал весь этот бизнес, который кормит столько людей. Разве это не достойно уважения, да? — Гурам пустил густой клуб дыма и привычно поцокал языком. — Ты тоже должен относиться к себе с уважением, Даур. Ценить себя надо, да? Понимаешь, что я говорю? У тебя свадьба скоро. Деньги нужны. Работай. И они пусть лучше работают. Хоть по двадцать часов в сутки. Кто против, да? Что сверху — то их. Справедливо, да? Э-э-э, и вообще, я что-то не понимаю, дорогой? Ты за них или за меня? Тебе что, дорогой, работа не нравится, да? — он улыбался, но теперь в этой улыбке Даур отмечал что-то зловещее. Такое выражение лица у Гогричиани было всякий раз, когда он говорил водителям о том, как заботится об их благе. — А то смотри, я могу и другого на твое место подыскать, да? Только свистни, Даур, и те, кого ты сейчас с пеной у рта так защищаешь, по тебе ногами пройдутся. Не веришь? Давай попробуем?
Даур ничего не ответил. Да и что тут можно сказать? При всем своем извращенном понимании жизни Гогричиани был прав. Как говорится, своя рубашка ближе к телу. Вновь взяв в руки вилку, Даур продолжил трапезу.
— И все равно, — упрямо произнес он после недолгой паузы. — Мне не нравится такая несправедливость.