— Мы ждем почетных гостей,— ответила она.— Но ведь такому классово-сознательному пролетарию, как вы, это должно быть безразлично.
Так он ничего и не узнал от нее, но когда она вышла куда-то, сосед-наводчик объяснил:
— Приедут король с королевой.
— Ладно уж, хватит тебе!—сказал Джимми в полной уверенности, что и это насмешка.
— Серьезно, приедут. Хотят познакомиться с пострадавшими от подводной лодки. Советую тебе забыть на сегодня твои социалистические штучки.
Тогда Джимми пристал к сестре, и она вынуждена была подтвердить: да, король и королева приезжают в госпиталь, чтобы оказать честь жертвам кораблекрушения. Но ему до этого, конечно, нет дела! Кстати, не желает ли он, чтоб его перенесли в изолятор, а то как бы этот визит не оскорбил его революционную душу? Или, может быть, наоборот, он предпочитает остаться и дать королю возможность произнести перед ним речь в защиту монархии?
— Где уж там у него время разговаривать с такими, как я!—усомнился Джимми.
— Как сказать? У него ведь, знаете ли, других-то дел нет, кроме разговоров!
Джимми воздержался от дальнейшей беседы на эту тему, чувствуя, что графиня Беатрис подсмеивается над ним, а он без привычки не знал, как принимать женские шутки. Где ему было учуять, что графиня Беатрис — суфражистка и из принципа насмехается над сильным полом! Джимми присмирел, стараясь подавить в себе недостойное социалиста волнение. Вот ведь какая чертовщина! Ему, маленькому, невзрачному рабочему, без роду и племени, выросшему на ферме среди бедных сирот, пробродяжничавшему чуть ли не полжизни, предстоит знакомство с английским королем! Джимми раз и навсегда усвоил презрительное отношение к монархиям. Королей он пренебрежительно называл королишками, показывая этим, что ему в высшей степени наплевать на них.
— Для меня они —нуль без палочки! — заявил он как-то графине Беатрис.
И вдруг — бац, такая новость: «королишка» прибывает в госпиталь! Что же ему, Джимми Хиггинсу, теперь делать? Черт его знает, как с ним разговаривать! Неужели называть его «ваше величество»? Джимми крепко сжал руки под одеялом: «Гад я буду, если это сделаю!» Он призывал на помощь весь свой революционный пыл, мысленно обращался к своим друзьям — Неистовому Биллу, Клубнике Каррену, Плосколицему Джо, Цыпленку Петерсону. Интересно, как бы они поступили в подобном случае? А как бы поступил кандидат? М-да, нечего говорить,—существенный пробел в его революционном образовании — нигде на собраниях социалистов не обсуждалось, как должен вести себя социалист, когда король жалует к нему с визитом!
При своем незлобивом характере Джимми готов был отвечать добром на добро. Но соответствует ли революционной этике вежливое обращение с королями? Разве не его долг — выказать чем-нибудь свое презрение к монарху? Ведь, может быть, его королевское величество еще никогда в жизни ни от кого не получал должного отпора! Чтож, в таком случае сегодня он его получит!
IV
В палату влетела страшно взволнованная сестра и шепотом сообщила: «Идут!» Все сестры стали полукругом, нервно потирая руки, а больные со своих коек уставились на двери, откуда должно было появиться волшебное видение.
Наконец, показался мужчина в военной форме, которого Джимми ни в коем случае не принял бы за короля, если бы не видел прежде его портрета в иллюстрированной газете. Он был небольшого роста, худощав, сутуловат, розовощек, как все англичане, и носил коротко подстриженную темную седеющую бородку. Рядом с ним шествовал начальник госпиталя, а позади — сердитого вида дама в черном, сопровождаемая двумя здешними врачами. Группу замыкало несколько офицеров.
Король и королева остановились на видном месте и оглядели ряды коек. Оба, приветливо улыбаясь, сделали общий поклон и произнесли:
— Здравствуйте!
Разумеется, все заулыбались им в ответ, а сестры отвесили реверанс и сказали хором:
— Здравствуйте, ваши величества.
Надеюсь, все больные чувствуют себя хорошо? — поинтересовался его величество. Врач поманил к себе старшую палатную сестру. Та подлетела к гостям, сияя и кланяясь:
— Мерси, все прекрасно себя чувствуют.
— Это очень, очень приятно,— ответствовали их величества.
Королева обвела взглядом комнату и, обнаружив тяжело раненного, сплошь в бинтах, подошла к нему, присела у изголовья и начала о чем-то расспрашивать, а король, выйдя на середину палаты, вдруг заметил графиню Беатрис.
От Джимми, следившего за королем, не ускользнуло, как он сразу расплылся в улыбке: