Пару минут матушка голосила о несправедливости жизни, требовала, чтобы я незамедлительно бежала к Дамблдору и умоляла перевести меня на Гриффиндор. И, наконец, матушка вынесла резюме — пока я учусь под зелёными флагами, то карманных денег мне не видать.
Когда конверт истратил свой магический заряд и разлетелся на мелкие кусочки, я медленно выдохнула, судорожно размышляя, как мне себя вести. Скорее всего, от меня ждут, что я разрыдаюсь и начну истерику… А надо ли оно мне? Плакать мне совершенно не хотелось, а вот что-нибудь разбить… Но для меня это сейчас недопустимая роскошь.
«Так, Джин, — сказала я себе. — Сейчас ты возьмёшь себя в руки и будешь вести себя так, будто ничего не случилось. Ни одна живая душа не должна догадаться, насколько тебя задел громовещатель. А как следует выплакаться можно и ночью».
Поймав насмешливый взгляд Малфоя, направленный на меня, я захотела двинуть парню чем-нибудь тяжёлым, но вместо этого ответила самой обворожительной улыбкой, на которую в данной ситуации была способна. Сидящий напротив Декстер усмехнулся. Ну, а я наконец приступила к завтраку, несмотря на то, что мне кусок в горло не лез. В мои планы совершенно не входило падать в обморок.
Покончив с едой, я отложила приборы и принялась изучать расписание, пока старосты не начали собирать первокурсников. Ну, я ожидала, что всё будет намного хуже. По четыре пары каждый день. Суббота и воскресенье — выходные. Ну, а сегодня у нас трансфигурация первой парой, две пары зельеварения и урок полётов. И как мне смотреть в глаза декану после мамулиного выступления? Проблематично…
Наконец Люциан Боул, второй староста Слизерина, скомандовал собираться у входа в Большой Зал. Я убрала в сумку расписание и послушно последовала за старостой. Меня быстро нагнали Декстер и Харпер.
— Твоя семья настолько не в восторге от твоего поступления на Слизерин? — мистер Бёрк решил сразу взять быка за рога. Несколько слизеринцев замедлили шаг, явно прислушиваясь к разговору первокурсников. Ладно, не соврём, но подкинем материала для сплетен.
— Если честно, — негромко сказала я. — моя семья ненавидит всех, кто учился на Слизерине.
— Не боишься, что от тебя откажутся? — насмешливо спросил Декстер.
— Боюсь. Безумно боюсь, — не стала отрицать я.
— Моя задача не допустить этого, — позади нас раздался холодный голос. Я обернулась и увидела Перси. По его недовольному взгляду я поняла, что брат в бешенстве.
— Доброе утро, — улыбнулась я Перси. Тот кивнул и серьёзно сказал:
— С мамой я поговорю, но ты же её знаешь — злиться будет долго. Но надеюсь, что к Рождеству она остынет.
— Я тоже, — вздохнула я и больше не смогла ничего добавить, потому что подошедшая Оливия сгребла меня в объятия.
— Мерлин! Джин, это так ужасно! — воскликнула Лив.
— Ты в порядке? — Холли сочувственно похлопала меня по плечу.
— Да. Спасибо, — кивнула я. На душе стало легче. — Признаться, нечто подобное я и ожидала…
— Ужас! Надеюсь, ты помиришься с родителями, — Эвелин покачала головой. — Но почему они так отреагировали?
— Это очень долгая история… — начала я, но видя, что Эви хотела возразить, подняла ладони, как бы признавая своё поражение. — Хорошо, расскажу после занятий.
На том и порешили. Старосты дождались, когда наш курс соберётся, и повели нас в кабинет трансфигурации. Мальчишки на меня косились, но молчали, слушая Пенелопу Кристалл, старосту Равенкло, которая объясняла, как не заблудиться по пути на занятия. Перси тоже шёл с нами, но особо не разговаривал, время от времени бросая на меня обеспокоенные взгляды. Я знала, что он не будет меня расспрашивать, по крайней мере, пока не свяжется с родителями.
В аудитории я под одобрительное хмыканье Перси заняла первую парту. Ко мне тут же подсела Лив, а позади нас расположились Луна и Мирта. Вернее, Мирта усадила стесняющуюся Луну рядом с собой. Ну, а оставшуюся первую парту заняли Холли и Эви. Мальчишки же расположились строго по факультетам.
Старосты откланялись и отправились на свои пары.
Я выложила из сумки писчий набор, пару пергаментов и волшебную палочку. Затем села вполоборота к Луне с Миртой, и до начала пары мы болтали на отвлечённые темы. Момент, когда на преподавательский стол запрыгнула кошка, я, к своему стыду, пропустила. Со звоном колокола кошка превратилась в профессора Макгонагалл. Маглорождённые восторженно вздохнули и зааплодировали. Остальные тоже к ним присоединились. Анимагия была самым сложным разделом трансфигурации. Брат рассказывал, что за весь двадцатый век было зарегистрировано всего лишь семь анимагов.