— Кто-то еще? — ошарашено спросила она. — Кто?
— Не спрашивай. Я даже не уверен, видел ли я кого-то, или это просто был блик света. Но мне показалось, что это кто-то, похожий на монаха или на человека в длинном халате с капюшоном на голове. Сначала я вроде бы видел его в гостиной, потом в столовой, а потом он исчез.
Анна мягко отстранилась от меня. Она уже пришла в себя, а мои объятия были, как бы это сказать… очень уж интимными.
— Может, это была Маджори? — предположила она. Надо у Маджори спросить, вдруг она тоже видела нечто подобное?
— Я не знаю, где сейчас Маджори. Тогда я спустился вниз и хотел зажечь свет, но выключатель почему-то не работал. Может быть, она выключила предохранитель? А потом я и увидел кого-то, или что-то, или бог знает еще что…
— Слушай, а какой был халат?
— Ну, халат как халат… Только с капюшоном, вот и все. Во всяком случае, так мне показалось.
— Может, это джеллаба?
— Что?
— Арабская мантия. Джеллаба, или не похоже?
— Лучше не спрашивай, Анна. По моим представлениям, халат есть халат. В конце концов, мне все могло показаться. Ты же сама видишь, на что похожи эти старые дома. Думаю, об этом нужно забыть. Лучше давай доберемся побыстрее до треклятого кувшина, а то нам еще не то почудится.
— И все же будем поосмотрительней, Гарри. Возможно, конечно, кто-то захотел напугать нас. А если нет?
Я окинул взглядом длинный темный коридор в том направлении, где находилась опечатанная дверь. Белой полосой выделялся огромный металлический засов. Глядя на дверь, я испытывал чувство опустошения, будто эта дверь ведет в никуда, а коридор за ней обрывается в бездонную пропасть. Мне хотелось открыть ее, но в то же время я знал, что меня может свести с ума это ощущение перехода в бездну.
Я вытащил сигарету и закурил.
— Я не знаю, Анна. Предполагаю, что кто-то пытался напугать нас. Ума не приложу, что это может быть. Конечно, мои слова звучат неубедительно.
— Это мог быть джинн, — потрясающе просто сказала Анна.
— Мы можем узнать это единственным способом. За домом есть сарай, там лежат инструменты и огородные принадлежности. Я собираюсь найти лом.
— Если ты думаешь, что я соглашусь опять остаться одна в этом чертовом месте, то…
Мы молча вышли на лестницу, затем спустились вниз, пересекли кухню, гостиную и выбрались на улицу через черный ход. Дул свежий, приятный ветер, в небе висели яркие ночные звезды. Мы подошли к сараю и открыли его. Внутри было темно, хоть глаз выколи, но, к счастью, я знал, где Макс держал, свой карманный фонарик, — он должен был висеть справа от двери. Анна стояла рядом, время от времени поглядывая на дом и поеживаясь.
— Тебе холодно? — спросил я ее.
— Нет. Еще не отошла от этого ужаса.
Я включил фонарик и осветил угол, где стояли лопаты, тачки и прочие садовые инструменты, в надежде найти лом или что-то в этом роде. В конце концов я решил, что кирка мне тоже сгодится, и взял ее. Прикрыв дверь в сарай, мы с Анной двинулись обратно, бормоча сквозь зубы: «Гип-гоп, гип-гоп, все будет о кей, если мы не будем бояться». Вряд ли от этого мне стало намного спокойнее.
Мы вернулись той же дорогой через черный ход, пересекли кухню и вошли в гостиную. Почти добрались до холла, как неожиданно зажегся свет и у парадной двери мы увидели Маджори и мисс Джонсон в черных плащах и шапочках.
— Маджори! — воскликнул я. — А мы везде тебя ищем!
Казалось, что Маджори не очень рада видеть нас. Она обернулась к мисс Джонсон и сказала, чтобы та закрыла дверь. Затем механически, как робот, вышла на середину гостиной.
— Мы немного прогулялись.
— Как вы себя чувствуете? — спросила Анна. — Вы выглядите немного уставшей.
Маджори поднесла руку в черной перчатке ко лбу и сказала:
— Да. Я очень устала.
Мисс Джонсон подошла к Маджори и с покорным видом встала позади нее, как нелюбимая дочь, которая постоянно ждет, что мама ее отругает.
— Миссис Грейвс, — прошептала мисс Джонсон. Я принесу вам молоко.
— Спасибо, — сказала Маджори. — А вы не желаете немного молока, Гарри?
Я взглянул на Анну и нахмурился: что-то в облике Маджори было не то, нечто большее, чем простая усталость. Она стояла тихо и отрешенно, ее черные глаза, казалось, что-то разглядывали вдали.
— Я… э-э… да, пожалуй, выпью немного молока. В большой мрачной комнате мой голос звучал неестественно жалко.
Но Маджори, видимо, не слышала, что я сказал. Она подошла к маленькому диванчику и грациозно села на то самое место, где, как мне раньше показалось, сидел человек в капюшоне.