Доктор Джарвис улыбнулся:
— Я не знаю, чему верить. Макс рассказывал о кувшине и джинне без тени шутки. Он так и называл его — «кувшин джинна». Джинн — это арабское слово, означает «дух».
— Правильно, — сказал я с умным видом, хотя сам только вчера об этом узнал. — Джинн, дух — одно и то же.
— Дело Макса меня занимает все больше и больше, продолжал доктор Джарвис. — Когда я впервые увидел труп, я подумал прежде всего об убийстве. Но убийца не может проникнуть в кухню или уйти оттуда незамеченным, это невозможно. Все свидетельствует о самоубийстве. Но почему он это сделал — вот что неясно.
— Может, он все же того? — грубо спросил я. — Ведь так бывает? Взял человек и спятил!
— Ну, утверждать категорически не берусь, — сказал доктор. — Как мне кажется, тут есть две возможности.
— Какие?
— Первая: у Макса было помутнение рассудка, и он внушил себе, что джинн из кувшина обладает убийственной силой. Вторая: то же самое, но все это правда. То есть джинн действительно существует и в ту ночь Макс покончил с собой, чтобы спасти свое тело и душу, дабы ими не завладел злой дух.
Я нацедил себе еще кофе.
— По-вашему, других объяснений нет?
Джарвис покачал головой:
— Думаю, нет. С позволения миссис Грейвс я произвел вскрытие — никакой патологии мозга, ни опухоли, ни воспаления, ничего такого, что навело бы на мысль о патологических галлюцинациях или шизофрении.
— Но это еще не доказывает, что у него был здоровый рассудок.
— О, конечно же, нет, — сказал доктор Джарвис. у него вполне могла быть расстроена психика без каких-либо видимых признаков поражения мозга. Но все равно я не склонен думать, что Макс — сумасшедший. Во всем, что не касалось кувшина, он был совершенно нормален, его поведение всегда было адекватным.
Я затушил сигарету.
— Хорошо, а как насчет второй версии? Есть ли какие нибудь свидетельства виновности этого… кувшина?
— Совсем немного, — ответил доктор Джарвис. В основном легенды и сказания. Бывало, Макс давал мне кое-что почитать. Еще он говорил, что открыть кувшин сложно, и если вы откроете, то все равно ничего не увидите. Джинн, говорил Макс, не имеет материального воплощения, когда заточен в кувшине. Поэтому он пытается завладеть чьим-либо лицом.
Я почувствовал в ладонях холод и покалывание.
— Лицом? — шепотом выдавил я.
— Именно. Джинн не покинет свой сосуд до того, как не найдет для себя лицо. Любое. Без лица он — бессилен. Он ничего не может сделать.
— Доктор Джарвис, значит, Макс Грейвс пытался изрезать свое лицо для того, чтобы им не завладел джинн?
— Именно это я и подразумевал, когда говорил, что это лишь отчасти самоубийство. Существует джинн или нет, Макс был уверен, что он спасает всех нас, лишая джинна того, без чего тот бессилен. Своего лица.
Глава IV
Я вернулся к машине. Анна была недовольна.
— Ну, приятно провел время? А говорил, ненадолго.
Я молча завел машину, развернулся и выехал по просеке на шоссе. Чтобы как-то прийти в себя, потянулся за новой сигаретой.
— Похоже, ты потерял дар речи. Так же как и чувство времени, — сердито сказала Анна.
— Я всегда так делаю, когда боюсь, что женщина меня не так поймет.
— Ты слишком много куришь, — заметила Анна, открывая боковое стекло. — Знаешь, по статистике больше людей умирает от рака легких, а не от злых духов.
— Еще неизвестно, что хуже, — ответил я, делая такой крутой поворот, что шины завизжали.
— Что он рассказал? — спросила Анна. — Он знает, как умер Макс Грейвс?
Я следил за дорогой.
— Доктор Джарвис знает не больше нашего. Как и мы, он только предполагает. Но он думает, что Макс изрезал свое лицо неспроста. Есть что-либо волшебное в горшке или нет, Макс пытался не дать этому чудищу вернуться к жизни.
— Не поняла.
— Аналогично. Да и Джарвис не понял. Макс говорил ему, что в сосуде находится джинн, но он не сможет выйти из заточения, не получив чьего-либо лица. Считают, что джинн нематериален, бесформен, понимаешь? Как клубы дыма. И вне сосуда джинн не может существовать, не принимая реального обличья. Вот почему Макс избавлялся от портретов на стенах, вот почему соскоблил лицо на трубке и вырезал все картинки из книг и газет.
Анна нахмурилась.
— Верится с трудом. Почему он не взял себе лицо Маджори или мисс Джонсон?
Я резко вывернул руль, чтобы не наехать на велосипедиста с рыбацкой корзиной на багажнике.
— Мне страшно от одной мысли увидеть джинна с лицом мисс Джонсон, — сказал я. — Если бы ты была джинном, ты бы хотела разгуливать с такой рожей?