Завет — это, всё-таки, не секрет. Да, зародыши Боевых магов получают его довольно рано, даже удивительно, что никто из них не проболтался, но я теперь вижу разницу. Занимаясь подобным «единением с Силой», Боевой маг попросту разучивается применять точные формулы и заклинания. Он попросту не может вложить в них столько силы, сколько нужно, инерционно бухая вагоны, да еще и «цепляя» внешнюю, свободную силу. Ценное знание? Безусловно. Совсем не обязательно разжигать в себе магию, пока она не станет сносящей всё силой, рвущейся из тебя с каждым пуком, но знать, как можно привлечь дополнительную энергию? Вопрос очень интересный. Да, результат всегда будет очень… стихийным, неточным, но это не делает Завет Боевых магов менее полезным.
Наоборот, для меня он — Откровение. Ведь этой силой можно переборщить, а вот Воплощением и Подобием — нет! Они лишь новые законы, отпечатываемые на плоти мира! Поэтому, если взять основы Ядра, зарядить его на впитывание, а потом вломить Воплощения на всю котлету, в итоге…
— Ооо… я знаю этот взгляд, — грузно встав, Артуриус похлопал меня по плечу, — Ты понял что-то важное. Может и не то, что я пытался донести, но то, что пригодится именно тебе. Я доволен, ученик. Но если соберешься мне это показать также, как свою метлу или этого быка… то сначала, будь добр, нарисуй картинку. Для предварительного просмотра. Подобрее. Если бы я час не смеялся так, что аж до сих пор потроха болят, то не было бы у тебя ни быка, ни метлы этой твоей…
— Спасибо, учитель, — очнувшись, я искренне поблагодарил декана Боевой магии за его урок, — Я запомню этот урок. Навсегда.
— А большего я и желать не могу, — улыбнулся своей черной бородой Краммер.
Глава 8
Трезвый расчет
Если вы спросите меня: «Джо, что такое справедливость?», то я смогу говорить об этом неделю без перерыва, доказывая, что никакой справедливости не существует. Хотя, кому это надо? Вы и так прекрасно знаете, что я прав. Справедливость — это успокаивающая химера, компромисс, выдумка и мантра, в самом лучшем из случаев, она — индустрия, а в худшем лишь ширма, в которую верят те, кому верить больше не во что. Именно поэтому я ни грамма не удивлен, что вчера разные там святоши озлобились на меня и хотели причинить, хотя я в их жизненных фейлах был ни разу не виноват!
Политика. Саломея Ивановна, опозорившаяся перед одним из молодых поколений магов — это эпический залёт, за который кто-то должен был ответить. Что делают люди, понимающие в политике, когда случается подобное? Они берут самую слабую, незащищенную и неважную жертву, кроваво расправляются с ней, назначая виновной во всех грехах, и её невинной кровью, смачно разбрызганной по всему, чему только можно, удовлетворяют возмущенные народные массы. Это не справедливость, это — экстренная мера.
Этой жертвой должен был стать я, но не стал. Время было упущено, страсти улеглись, иное объяснение было выдано учащимся массам, и пусть крайним назначили опять же некоего Джо, якобы заколдовавшего свои копии на дурное чувство юмора, но теперь на потрясающей красоты блондинку косились и думали нехорошее… а вот я смог без особых проблем начать свой новый трудовой день!
— Товарищи! В это трудное время, мы обязаны пойти на жертвы! Только совместно преодолевая препятствия, мы сможем достичь результата! Нет, победы! Нет! Справедливости! — важно вещал я из-за своего стола своим четырем молча слушающим доппельгангерам, — Работаем! Трудимся! Без эксцессов! Без выпячивания собственного «я»! Честным трудом и ровным профессионализмом отметем гнусные инсинуации и наветы, которыми изволили облить нас нечистоплотные товарищи!
Големы слушали и, похоже, совсем не возражали против услышанного, что радовало моё черствое сердце ровно также, как радовал его связанный Шайн, пребывающий в моем облике. Сейчас он лежал у меня под ногами, жалостливо мыча и страдая тем остатком лица, который виднелся из-под повязки, закрывающей кляп. Подлец, захватив мою бывшую комнату в башне Башен, приволок туда один из домиков фей со всеми обитательницами, а затем, пугая их брызгалкой, вынудил танцевать стриптиз. Дошло бы и до чего-то более серьезного, но, к счастью, на втором этаже башни спал Дино, которого привлекли отчаянные писки обрызгиваемых (кстати — маслом!) волшебных созданий. Увидев всё это непотребство, он арестовал кота и положил на хранение, а затем передал его мне. Ну, на следующий день. Пока я думал, что делать с Шайном, а тот страдал, потому как давно и неиллюзорно хотел жрать. Сейчас же он работал подушкой для ног, на добровольных началах. Мычание — знак согласие, если вы не знали.