— Здорово, щеглы! — решил подавить окончательно их я, появляясь с кинжалом в руках, — Вы чего это тут, а? А ну стоять!
— Сваровски! — чуть ли не хором узнали меня лепреконы, оживая один за другим, — Сваровски! Друг! Товарищ!! Брат!!! Спаси нас!!!
Знаете, какое чудо может совершить несколько лепешек, бочонок пива, доброе слово и участливое внимание слушающего? Очень большое. Но если к нему, под конец, добавить щепоточку сонного зелья и веревок для вязания по маленьким волшебным человечкам, то получится вообще здорово. Им, правда, не понравится обнаружить себя связанными, да еще и посреди логова волшебницы, которое, вроде как, было неприступным. Да и выспавшийся я, с улыбкой крутящий в руках волшебную палочку, тоже вызову определенные сомнения. Поначалу. Потом скажу:
— Давайте познакомимся еще раз! Меня зовут Джо! Я волшебник!
…и вот это вызовет уже кошерную панику!
Ненадолго.
Как говорится, недолго мучилась старушка в бандитских опытных руках. А ведь это была советская бабушка, которая живучее таракана! Что говорить о несчастных лепреконах, брошенных зловещим ослом на произвол судьбы?
Что такое, по своей сути, лепрекон? Подвид волшебного гнома, но более, так сказать, автономный. Если гномы насквозь оседлые существа, совершенно не склонные к перемещению куда-либо без очень веской причины (что делает их идеальными офисными работниками), то лепреконы обладают куда более гармоничным строением тела и способны вести активный образ жизни. При этом, у них разум на уровне человеческого, в то время как у большинства волшебных созданий (не считая гномов) с этим дела обстоят чуть похуже. Плюс очень свойские отношения с госпожой фортуной, чья механика не ясна даже для породивших лепреконов эльфам.
— То есть, вам со мной повезло! — расплывшись в улыбке, я принялся вешать на сморщенные остроконечные уши попавших ко мне в плен созданий лапшу. Смысл моих мучных изделий был прост и понятен: я обеспечиваю несчастным, обреченным на смерть и отупение, товарищам жизнь, пищу, магию и даже свободу, а они мне сдают пароли и явки. Вообще все.
— Мы на такое пойти не можем! — выдал один из них, отчаянно трясясь от храбрости, — Мы не предадим идеалов Сопротивления!
— Мне насрать на Сопротивление! — пояснил я свою позицию, — Хочу прибить себе на стену башку Аргиовольда. Он напал на моих друзей и на меня самого. Осел сдохнет — все недоразумения между мной и вашим движением будут исчерпаны. Понятно?
Разумеется, они все хотели, чтобы осел сдох. Ну а кто бы не хотел? Лепреконы не только удачливые, они еще и очень мстительные, поэтому прекрасно понимают, что их бросили на смерть! Чтоб не отомстили!
— А я знаю, почему нас бросили! — неожиданно выдал один из них, посвежевший и приободрившийся, — У Аргиовольда денег не было! Его человек обокрал!
— Ну-ка, ну-ка! — насторожился я, — А можно с этого момента поподробнее?
Кажется, я искал медь, а нашёл золото! Отец Хризантий, наш новый скрывающийся богач, скромник и ворюга! Этому безбожному ублюдку, предающему собственных товарищей, тоже нужно отомстить! Ну-ка, господа лепреконы, перед тем как вы отбудете в места куда более гостеприимные, поведайте мне о ваших малинах! Они все равно брошены!
И лепреконы поведали. А куда им было деваться?
А я оказался перед несложным уравнением. Итак, золото — тяжелое, а отец Хризантий — тупой. Вопрос: как тупица смог уволочь у волшебных существ золото? По всему выходило, что это невозможно в принципе, если не брать во внимание момент, что и сами гоблины с лепреконами не отличались умом и сообразительностью. Тем не менее, даже если бы отец Хризантий отличался, то, где бы этот слюнтяй нашел себе нормальных помощников в городе, где даже мыши подметки на ходу рвут?
Ответ — нигде.
Главная ухоронка волшебных существ, где они и хранили казну, представляла из себя заброшенное убежище контрабандистов, располагавшееся в порту. Шикарный двухуровневый подвал, заваленный хламом и тряпьем, вонял соответственно своему высокому званию, то есть сильно. Видимо, бойцов Сопротивления такие мелочи не смущали… или он не знали ничего лучшего.
Особо я лепреконам не доверял, понимая суть структуры и смысла подобных организаций. Бегут на волю не сколько те, кого жизнь душит (она на Орзенвальде никого не душит, кажется), а те, кто по каким-то причинам не смог ужиться в обществе. То есть, чаще всего, преступники, хулиганы, негодяи и прочие родные моему сердцу личности. Не то чтобы у лепреконов, отправленных мной в Великую Обсерваторию, есть шанс что-нибудь наколобродить, но места в своих планах я этим карликам не отвел. Посидят там, под присмотром гремлинов, напитают волшебством свои чакры, а затем я их отпущу.