Волшебники просто ретировались, оставив меня с четким убеждением, что теперь у Гильдии Магов не будет никаких ненужных вопросов к её скромному Мастеру Гремлинов. Сам Сорквурст, выдув со мной в таверне литра два пива, также отошел от предыдущих впечатлений, зато проникся новыми, сообщив, что сам прецендент запротоколирован, так что теперь волшебники от некоторых вещей не отвертятся, всё, что давным-давно должно быть урегулировано — будет урегулировано!
— Только так, чтобы архимаг меня не долбанул чем-нибудь по башне, — предупредил я его, — А то помру и будет печально.
— Безусловно, — решительно кивнул гоблин, а затем спросил, — Еще по одной?
— Нет, — отказался я, — И так меня в Мифкресте не любят, так еще пора и заняться тем, чем грозился. Этому миру нужен новый бог.
— А он… — Сорквурст неожиданно и очень сильно замялся, — Не сможет быть, ну… нашим богом?
— Вашим, в смысле волшебных рас? — получив кивок, я медленно покачал головой, — Увы, мой друг, там всё происходит совсем иначе. Призвание не выбирают. Но вы можете создать его сами. Со временем.
— Эх, если бы! — горько вздохнул старый гоблин, — «Мы». Одно название. Наоборот, я мечтал о том, чтобы он создал нас.
— Только не идите по пути Сопротивления, — хмыкнул я, вставая, — Он тупиковый. Нельзя верить из выгоды.
Настало время возвращаться домой, чтобы сотворить нового бога. Я немного слукавил, рассказав Страдивариусу, что запасенная в хриобальдовых накопителях магия требуется Вермиллиону для расчетов, те были закончены еще позавчера. Она требовалась призрачному архимагу для его отделения от башни, потому что божественная башня — это не тот феномен, который нужен хоть кому-нибудь, учитывая, что пришлось бы в Бруствуд тащить паломников и прочих верующих. Нет, Верму следовало дать пинка под зад так, чтобы он наконец-то стал свободным, так что… мы натащили чертову прорву накопителей!
— А не рванет? — осторожно осведомился Санс, когда его жена уже переместилась в Дестаду.
— Не должно, — я вяло помахал рукой с зажатым в ней Игорем, — Но, если что — запомните меня молодым и красивым!
— Насчет красоты, ты, конечно, завернул, — ухмыльнулся гоблин, — Выживешь. Куда ты денешься. Только сам это… не вознесись. Такого бога как ты нам точно не надо!
— Удивительный вывод для пиратского кока, — ухмыльнулся я, шлёпнув своего зеленого друга по плечу, — Не волнуйся, этого в планах нет. Всё, вали, а я — освобождать кота!
Шайн унылил в той же клетке, что и раньше, только теперь огражденной пачкой заклятий. Лунный кот сам попросился внутрь, когда пришёл в сознание и мы залечили ему все переломы — сказал, что хочет разобраться с пятью постояльцами, которые его так подло обманули. Мы, конечно, не поняли, как он хочет с ними разобраться, но возвращение доброго старого двуглазого кота, пусть пока и почти полностью белого с какой-то стати, приветствовали. С оглядкой, разумеется.
— Ну что, готов к труду и обороне, мелкий волосатый предатель? — ласково спросил я фамильяра, подходя к клетке.
— Готов как никогда, мой капитан! — бодро подскочил на месте Шайн, верноподданно пуча глаза, — Знаешь, как они визжат⁈ Ооо, я бы слушал эти панические крики вечно!
— А ты и будешь их слушать, эти придурки теперь в твоей башке навсегда останутся, — улыбнулся я.
— Но без силы, — справедливо возразил мне потягивающийся кот, — Совершенно без силы! Они больше никогда не станут тем, кем мечтали! Потому и орут! А я с ними потом так развлекусь…
Впервые вижу существо, злорадствующее тому, что с ним навсегда останутся пять дебилов в голове. Ну не дебилов, но что-то около.
— Только одна вещь, друг мой ситный… — вытащив кота за шкирку из клетки, я пристально уставился на него, — Дай мне хоть один повод не возвращать тебя в клетку… или Лючии. Весь этот бордель — твоих лап дело!
— Джо! Джо! — испуганно завращался кот, — Ты же знаешь, что Лючия меня подставила! Я бы не стал её кусать!
— А меня ты за борт вышвырнул сам!
— Хватит!! — грянул голос с потолка, — Потом разберетесь! Время пришло! Звезды встают в нужную позицию! Апостол ждёт вас!!
Кажется, Вермиллион сильно нервничает…
— Ладно, Верм, воплощайся! — хмыкнул я, потрясая Шайном и Игорем, — У меня уже всё с собой. Только облик нормальный себе сочини, ты же не хочешь… ааа… хочешь.
Да, архимаг начал конденсироваться в воздухе в виде синеватой четырехметровой фигуры с восемью руками и четырьмя лицами. Магия застонала, собираясь в образе чистого разума, облекая его прозрачной псевдоплотью. Действо шло быстро, почти буднично, но у меня аж селезёнка ёкала, пока представлял, какое количество притащенной из волшебного мира магии сейчас уходит лишь на то, чтобы сделать этот разум невозмущенный переносной формой, которой, тащем-та, надо только выйти за пределы башни.