Теперь она хотела поговорить с ним серьезно. Она начала своё выступление, стоя у дверей и произнеся...
- Я хочу серьезно с вами поговорить.
Сорен оторвался от чтения и поднял руку.
- У тебя нет с собой наполненных жидкостью контейнеров, верно?
- Не сегодня.
- Тогда говори.
- С Джордан что-то не так, и она не говорит мне, что.
- Твоя подруга Джордан?
- Та самая. Вчера после школы она странно себя вела. Сказала, что не может открыть свой шкафчик.
- Она заболела?
- Сказала, да, но только после того, как я сама ее спросила.
- Она выглядела больной?
Элеонор покачала головой.
- Нет. Она выглядела напуганной.
- Напуганной?
- Запуганной. Но не мной. Она была напуганной, когда пришла и когда садилась в машину к маме. И сегодня ее не было в школе.
- Тогда ее что-то напугало в школе. Знаешь, кто мог ее донимать? Говорить что-то в ее адрес?
- Нет, она не говорила со мной. Я пыталась позвонить, и ее мама сказала, что она хочет побыть наедине. Думаю, она злится на меня.
- Уверен, это не так.
- Тогда почему она не захотела со мной говорить?
- Элеонор, нежелание разговаривать с тобой не признак обиды. Иногда люди не могут говорить с другими по совершенно не связанным с их личным отношением причинам. Я священник. Я не могу рассказать, что некоторые говорят на исповеди, даже когда кто-то признается в желании убить тебя.
- Кто-то хочет меня убить?
Сорен прищурился.
- Это всего лишь гипотетический пример.
- Ваш гипотетический пример о том, как кто-то хочет меня убить?
- Не могу представить почему.
- Ладно. Тогда убейте меня. Но придется подождать, пока мы не выясним, что с Джордан.
- Заставь ее рассказать.
- Заставить ее? - повторила Элеонор. - Я не могу заставить ее сделать что-либо. Я никого не могу заставлять.
- Должно быть, это самые бредовые слова, которые ты когда-либо говорила, юная леди. Ты сидела в полицейском участке в ожидании тюремного заключения и выкручивала мне руки, пока я не заключил с тобой сделку, чтобы вытащить из той катастрофы.
- Я была в затруднительном положении.
- Элеонор... - Сорен подошел к ней. Он стоял на своей стороне порога. Она стояла на своей. Только несколько дюймов отделяло их, но это было похоже на километры. - Она твоя подруга. Если что-то случилось, ей нужно с кем-то поговорить. У нее может быть какая-то проблема.
Слово «проблема» ударило Элеонор по лицу как бейсбольная бита.
- Вот черт, думаете, она беременна?
- Вероятно. Это объяснило бы слабость и страх.
- Ни за что. Она девственница. Она не такая.
- Какая?
- Ну, вы понимаете, она не из тех, кто занимается сексом.
- Все занимаются сексом. Мы люди. Люди для жизни руководствуются тремя С - сохранность, средства к существованию и...
- Трах.
- Это слово начинается не на С, Малышка.
Она проигнорировала его замечание, даже проигнорировала Малышку. Она не могла перестать думать о беременной Джордан.
- Сорен... я знаю ее, - Она посмотрела вверх и встретилась с его взглядом, стальным из-за беспокойства. - Она бы рассказала мне о таком. Разве нет?
- Необязательно. Люди постоянно скрывают такие секреты. Она подросток. Она будет бояться родителей, переживать за репутацию, бояться того, что люди могут подумать, что произойдет с ней. Ты знаешь это лучше меня. Ты говорила, что вы с Джордан почти не виделись все лето.
- Да, потому что я была здесь, - напомнила она ему. - Мыла полы и облизывала конверты.
- Да, но где была она?
У Элеонор не было ответа. У Джордан был парень все лето, и она ей ничего не сказала? Они могли быть вместе и расстаться через неделю. Такое постоянно происходит с девушками, которые не влюблены в своего священника, чтобы замечать существование других людей.
- Если это правда, что мы можем сделать?
- Это решать Джордан. Но пока ты не начала планировать ее будущее, пожалуйста, заставь ее поговорить с тобой. Поклянись молчать, если придется. У священников это срабатывает. Через что бы она ни проходила, она проходит через это одна.