Она рассказывала ему о своей школе, о суровой жизни в ней, о своих подругах – курсистках, о том, как ей приходится вставать и работать по утрам с огнем, и все это она передавала с горечью молодой девушки, не привыкшей к стеснению. Джуд слушал; его занимала не монастырская жизнь Сусанны, а её отношения к Филлотсону. Но этого вопроса она не касалась. За столом Джуд с увлечением взял ее за руку; она взглянула на него и улыбнулась, при чем так-же свободно взяла в свою маленькую нежную ручку его руку, перебирая его пальцы и равнодушпо рассматривая их, точно на перчатках, выбираемых в магазине.
– Однако, какие у вас жесткия руки, Джуд, отчего это?
– Ах, Сусанна, да и ваши были-бы такими-же, еслиб вы с утра до вечера имели дело с молотком и долотом.
– А вы знаете, мне это даже нравится. Я с уважением смотрю на руки человека со следами его обычной работы. Если хотите, я рада и за себя, что поступила в этот суровый интернат. Посмотрите, какой независимой буду я по окончании своего двухлетнего курса! И надеюсь кончить его с отличием, – тогда и м-р Филлотсон окажет свое влияние для предоставления мне большой школы.
Она затронула, наконец, роковой вопрос. – Меня тревожила догадка – не вытерпел Джуд, – что он заботится о вас с особенной симпатией, и, быть может, хочет жениться на вас.
– Будет вам говорить глупости!
– Однако, ведь он же говорил вам что-нибудь об этом.
– Ну если и говорил, так чтожь из этого? Он же старик, наконец!
– Извините Сусанна; он вовсе не такой старик. Я помню, что он раз позволил себе…
– Только не поцеловать меня, конечно!
– Нет. Но он обнял вас…
– Ах да – припоминаю. Но ему это не удалось.
– Вы увернулись от его объятий, Сусанна, а это не совсем любезно!
Её всегда подвижные губы дрожали. Она видимо смутилась.
– Я знаю, вы будете сердиться, если я скажу вам одну вещь, и это мешает мне быть откровенной…
– Ну, как хотите, дорогая моя, – сказал он нежно. – Я не имею никакого права спрашивать у вас, да и не желаю знать вашей тайны.
– Ну так я же скажу вам! – перебила она с свойственным ей упрямством. – Вот что я сделала: дала ему слово – слышите-ли? дала ему слово, что выйду замуж за него, когда кончу чрез два года курс и получу диплом. Он решил, что мы можем взять тогда значительную школу для детей обоего пола в большом городе, он будет заведывать мальчиками, а я девочками, как это часто делают женатые учителя. Это даст нам хороший заработок.
– Ах, Сусанна!.. Да ведь это же прекрасно – лучше и придумать нельзя!
Джуд взглянул на нее и их взоры встретились, при чем упрек, светившийся в его взгляде, противоречил его словам. Затем, он резко принял свою руку и холодно отвернулся от Сусанны к окну. Она равнодушно смотрела на него.
– Я знала что вы рассердитесь! – сказала она без малейшего волнения. – Ну чтожь – значит я ошиблась! Мне не следовало вызывать вас на свидание! Нам лучше более не встречаться, и мы будем переписываться через долгие промежутки, и то исключительно о деловой стороне нашей жизни!
Последнею фразой Сусанна попала, быть может и намеренно, в самое больное место своего кузена, и он вспыхнул сразу.
– Конечно, будем, – проговорил он быстро. – Обещание, данное вами м-ру Филлотсону, не может ничего изменить для меня. Я имею неотъемлемое право видеть вас, когда захочу, и буду видеть!
– Так перестанем же говорить об этом. А то подобный разговор совершенно портит вечер, который мы можем провести вместе. И что кому за дело до того, что человек намерен сделать через два года.
В этом признании Сусанна казалась ему загадкой и он прекратил разговор.
– Не пойдем-ли мы посмотреть собор? – предложил Джуд, когда обед был кончен.
– Собор? Пожалуй. Хотя признаться мне было-бы приятней посидеть на вокзале и посмотреть на поезд, – ответила она, все еще с некоторым волнением в голосе. – Теперь это центр городской жизни. Собор пережил свое время…
– Однако, какая вы – современная!
– И вы были-бы такой же, еслиб жили так много средними веками, как я жила в последние годы. Собор был любимым местом четыре-пять столетий тому назад; но теперь его песенка спета… Я натура не современная нисколько; я более старинного склада, чем само средневековье, если ужь хотите знать.
Джуд смотрел как-то хмуро в пространство.
– Ну больше я не стану об этом говорить! – воскликнула она. – Вы только не знаете, какая я дурная с вашей точки зрения, иначе не заботились бы обо мне так много, и не интересовались бытем, дала ли я кому-нибудь слово или нет. Теперь мы можем погулять кругом нашей школы, а там мне надо будет возвратиться домой, а то скоро ворота запрут на ночь.