Не дождавшись от лошадей никакой реакции на свои увещевания, брат Лоренцо обратился к гробу как к более покладистому попутчику. Руками и ногами он пытался сдерживать его прыжки, но пока он пытался половчее обхватить громоздкий ящик, движение на дороге отвлекло его, и он сразу понял, что безопасность гроба должна занимать его сейчас меньше всего.
Потому что за ним во весь опор неслись два бандита, спешивших вновь заявить права на предполагаемое сокровище. Шаря в телеге в поисках какого-нибудь оружия, годного для обороны, брат Лоренцо нашел лишь кнут и собственные четки. Трепеща, он смотрел, как один из бандитов поравнялся с повозкой, зажав кинжал в беззубых деснах, и вытянул руку, чтобы ухватиться за деревянный бортик. Собрав неизбежную дань ярости со своей кроткой души, брат Лоренцо занес кнут над этим решившимся на абордаж пиратом; тот заорал от боли, когда воловий хлыст до крови рассек ему кожу. Впрочем, второго удара негодяй избежал: перехватив опустившийся бич, он выдернул его из руки чернеца. Оставшись под защитой единственно четок и распятия, болтавшегося у него на шее, брат Лоренцо запустил в бандита остатками своей трапезы. Но как ни черств был хлеб, он не остановил разбойника, заскочившего, наконец, в повозку.
Видя, что молодой монах безоружен, негодяй торжествующе выпрямился, вынул кинжал изо рта и повертел туда-сюда длинным лезвием перед дрожащей жертвой.
- Остановитесь во имя Господа! - воскликнул брат Лоренцо, воздев четки. - У меня на небесах есть покровители, которые поразят вас внезапной смертью!
- Да что ты? Ну, зови их сюда!
В ту же секунду крышка гроба отлетела, подброшенная изнутри, и молодая девушка с развевающимися огненными волосами и горящими глазами, придававшими ей вид ангела мщения, в страхе села на своем ложе. Бандит с посеревшим лицом в ужасе выронил нож. Без колебаний ангел протянул руку из гроба, подхватил кинжал и резко воткнул в плоть его обладателя, метя в бедро, - гнев удесятерил ее силы.
Завопив от боли, раненый потерял равновесие и вывалился из повозки, получив при этом, судя по всему, еще худшие увечья, С пылающими от волнения щеками девушка повернулась к брату Лоренцо, улыбнулась ему и собралась уже вылезти из гроба, но монах ее удержал.
- Нет, Джульетта! - шепотом закричал он, заставляя девушку лечь. - Именем Иисуса заклинаю вас оставаться там и лежать тихо!
Захлопнув крышку над ее негодующим лицом, брат Лоренцо огляделся, соображая, где второй преследователь. К несчастью, тому в отличие от первого было не чуждо благоразумие: он не собирался прыгать в бешено мчащуюся повозку. Вместо этого он обогнал брата Лоренцо и схватил одну из лошадей за узду, пытаясь остановить. Через четверть мили лошади перешли на легкий галоп, затем на рысь и, в конце концов, остановились.
Негодяй не спеша подъехал к повозке, и брат Лоренцо узнал роскошно одетого предводителя разбойников, по-прежнему посмеивавшегося и, казалось, ничуть не пострадавшего в кровопролитной схватке. Заходящее солнце окружило бандита совершенно незаслуженно бронзовым ореолом. Брат Лоренцо про себя поразился контрасту сверкающей красоты окрестностей Сиены и откровенной порочностью их обитателей.
- А давай вот как поступим, монах, - начал разбойнике неожиданной учтивостью. - Я подарю тебе жизнь. Более того, ты заберешь эту крепкую повозку и благородных коней и сохранишь при себе свою казну в обмен на эту девку.
- Благодарю вас за щедрое предложение, - отозвался брат Лоренцо, щурясь на солнце. - Но я поклялся защищать эту благородную даму и не могу отдать ее вам. В противном случае мы оба будем гореть в аду.
- Ба! - Разбойник явно много раз слышал это раньше. - Эта девка не больше благородная дама, чем я или ты. Я вообще подозреваю, что она шлюха Толомеи!
Из гроба раздался вопль негодования. Брат Лоренцо быстро поставил ногу на крышку.
- Вы правы, эта дама - истинная драгоценность для мессира Толомеи, - сказал он. - Любой мужчина, коснувшийся ее, втянет весь свой род в нескончаемую войну. Вы же не хотите втянуть вашего хозяина Салимбени в кровавую распрю?
- Ах, эти монахи с их церемониями! - Бандит подъехал вплотную к повозке, и его ореол померк. - Нашел чем угрожать, сопливый проповедник. Война - моя работа!
- Умоляю, отпустите нас! - настаивал брат Лоренцо, подняв в дрожащей руке четки в надежде, что их осветят последние солнечные лучи. - Иначе, клянусь этими святыми бусинами и ранами сладчайшего Иисуса, Господь наложит на вас проклятие, и херувимы сойдут с небес и поразят смертью ваших детей в постели!