- Да-да-да, - не выдержал брал Лоренцо, захлопнув крышку и чуть не отдавив Ромео пальцы. - Смерть превращает всех мужчин в идеальных возлюбленных. Куда только девается их пылкость, когда их дамы живы?
- Истинно так, монах, - кивнул Ромео, поднимаясь на ноги. - Ладно, довольно с меня несчастий за один вечер. Таверна ждет. Оставляю тебя с твоим скорбным поручением и пойду выпью за упокой души бедной девицы. Пожалуй, что и не одну кружку. Быть может, вино отправит меня в рай, где я ее встречу и…
Брат Лоренцо подался вперед и прошипел, понизив голос:
- Держите себя в руках добрейший мессир Ромео, прежде чем скажете недопустимое!
Молодой человек ухмыльнулся:
- …и засвидетельствую свое почтение.
Только когда все гуляки покинули мастерскую и стук подков их лошадей стих, брат Лоренцо снова поднял крышку гроба.
- Опасность миновала, - сказал он. - Можно выходить.
Девушка наконец открыла глаза и села. Ее лицо осунулось от усталости.
- Боже всемогущий! - задохнулся маэстро Амброджио, перекрестившись ступкой. - Каким чародейством вы это…
- Молю вас, маэстро, - перебил его брат Лоренцо, заботливо помогая девушке встать, - проводить нас в палаццо Толомеи. Эта молодая госпожа - племянница мессира Толомеи, Джульетта. Она стала жертвой страшного несчастья, и я как можно скорее должен доставить ее в безопасное место. Вы поможете нам?
Маэстро Амброджио смотрел на монаха и его спутницу, все еще не веря своим глазам. Измученная путешествием, девушка все равно стояла очень прямо, ее спутанные волосы в свете свечей мерцали прелестными золотистыми бликами, а глаза были цвета неба в солнечный день. Несомненно, перед художником предстало самое прелестное создание, которое ему доводилось видеть.
- Могу я узнать, - начал он, - что заставило вас довериться мне?
Брат Лоренцо широким жестом обвел картины, прислоненные к стенам.
- Человек, умеющий видеть божественное в земных вещах, безусловно, является братом во Христе.
Маэстро тоже огляделся, но увидел лишь пустые винные бутылки, незаконченную картину и портреты людей, расхотевших забирать заказы при виде счета.
- Вы слишком щедры на похвалу, - сказал он, покачав головой. - Но я не стану придираться. Не бойтесь, я отведу вас в палаццо Толомеи. Но удовлетворите же мое мужланское любопытство и расскажите, что случилось с этой юной девицей и почему она лежала в этом гробу подобно мертвой!
Тут впервые заговорила Джульетта. Ее голос звучал мягко и ровно, но лицо выдавало напряжение, будто она едва сдерживала слезы.
- Три дня назад, - сказала она, - в наш дом ворвались Салимбени. Они убили всех, кто носил имя Толомеи, - моих отца и мать, братьев и всех, кто пытался встать у них на пути, кроме этого человека, моего дорогого духовника, брата Лоренцо. Я была на исповеди в часовне, когда произошел налет, иначе и меня тоже… - Она отвела глаза, сдерживая отчаяние.
- Мы приехали сюда искать защиты, - продолжил брат Лоренцо. - И рассказать мессиру Толомеи, что произошло.
- Мы приехали сюда в поисках мести, - поправила Джульетта. Ее глаза расширились от ненависти, сжатые кулаки она прижала к груди, словно справляясь с искушением совершить акт возмездия. - Чтобы вспороть брюхо Салимбени и повесить это чудовище на его кишках…
- Кгхм, - решился вставить брат Лоренцо. - Как добрые христиане, мы, конечно, постараемся простить наших врагов…
Джульетта страстно кивнула, ничего вокруг не слыша:
- И скормить его же собственным собакам, кусок за куском!
- Я скорблю о вашем горе, - сказал маэстро Амброджио, больше всего желая заключить прелестное дитя в объятия и успокоить. - На вашу долю выпали такие испытания…
- Я не испытала ничего! - Ярко-голубые глаза пронзили сердце художника. - Не надо меня жалеть, лучше будьте любезны проводить нас в дом моего дяди без дальнейших расспросов… - Она сдержала гнев и добавила уже другим тоном: - Пожалуйста.
Доставив без приключений монаха и девицу в палаццо Толомеи, маэстро Амброджио вернулся в мастерскую не просто бегом, а буквально галопом. Никогда еще он не испытывал такого душевного волнения. В нем бурлила любовь, клокотал ад, он был как одержимый, ибо вдохновение било колоссальными крылами в его голове и когтило ребра, как прутья клетки, ища выхода из своей темницы - смертного тела талантливого человека.
Растянувшись на полу, не устающий дивиться человечеству Данте следил прищуренным, налитым кровью глазом, как хозяин смешал краски и начал набрасывать черты Джульетты Толомеи на почти готовое - оставалось прописать только лицо - изображение Девы Марии. Не в силах сдерживать себя, он начал с глаз. В мастерской не было красителя столь чарующего цвета; более того, во всем городе не сыскался бы такой оттенок. Маэстро составил его в эту необыкновенную ночь, почти в лихорадке, пока образ юной красавицы еще не высох на стене его памяти.