Бомжа нашли случайно. Возвращавшаяся из Инчжу в Сеул семья, вынуждена была остановиться, чтобы дети могли сходить в кусты, а заодно и размяться. Засидевшиеся мальчишки, измученные вынужденным бездействием, радуясь свободе, начали носиться по склону, отбежав от дороги на приличное расстояние, не обращали внимания на предостерегающие окрики взрослых. И поплатились за свое непослушание жутким зрелищем. Едва заметные следы волочения, что шли от шоссе, означали, что труп привезли к этому месту и бросили, избавившись от него. Но посмотрев камеры наблюдения в отрезке предполагаемого времени свершения преступления, следаки обнаружили, что ни одна машина не останавливалась у обочины в этом месте.
Пак высказал предположение, что труп был выброшен не сразу после убийства. Пусть так, но тогда где его убили? В городе? Если это сделали бомжи, то зачем столько хлопот, чтобы вывезти тело? Обычно они оставляют места своих потасовок, не утруждаясь тем, чтобы спрятать убитого, пытаясь кого-то запутать. Эта публика, сама по себе асоциальная, живет на дне общества, где жестокость является нормой. Тюрьмы они не боятся, полагая, что там им будет намного лучше. И что? Кто-то из них даже заимел машину, чтобы перевезти сюда тело? Угнали? Абсурд.
Вдруг Джун замерла. Только что она подумала о чем-то, что было очень правильным, и медленно двинулась назад по следу своих, еще не остывших мыслей. Вот оно! Запутать! Кто-то решил все запутать. Каким образом? Сбить со следа... чтобы решили, что убитого притащили со стороны шоссе, а след волочения, собственно, и заставлял так думать, и камеры слежения показывали, что ни во время убийства, ни после него в этом месте не останавливалось ни одно транспортное средство. Это означало... Джун пошла в противоположную от шоссе сторону, углубляясь в лес, светя себе под ноги и по сторонам фонариком.
Впереди луч фонаря высветил, что-то бесформенное, темное, инородное не принадлежащее здешнему ландшафту. Джун подобрав корявый сук, подошла и поддела нечто непонятное. Это оказалось старое, грязное, шерстяное пальто, место которому было на помойке. Бросив его обратно, Джун пошарив по карманам своей кожанки, поняла, что забыла сотовый. Досадно, она могла бы заснять это пальто, хотя вряд ли что-нибудь вышло в такой темноте, но все же. Дальше она шла, внимательно глядя себе под ноги.
Сначала ее внимание привлек пяточек разворошенной земли. Джун остановилась и посветила вокруг. Так и есть, неподалеку валялся небольшой валун с темным уже подсохшим, основанием. Его выворотили, сделав орудием убийства. Присев перед ним, Джун принялась внимательно осматривать камень, не сдвигая с места и не прикасаясь к нему. При свете фонарика, она увидела темные пятна подсохшей крови. Потом пошло как-то неловко, поднявшись и шагнув в сторону, чтобы осмотреться дальше, она угодила ногой в ямку и, охнув о неожиданности, упала, больно окарябав ладони об узловатые корни сосны, когда инстинктивно выставила вперед руки.
- Да, чтоб тебя... - негромко ругнулась она, поднялась, отряхнула колени, подобрала упавший на землю фонарик и выпрямилась.
Она стояла у входа шалаша-лачуги, кое-как сляпанного из собранных где попало разномастных досок, веток и картонных коробок. Джун потрясла садящийся фонарик, встряхнув батарейку и, открыв расхлябанную загородку, служившую дверью, направила внутрь луч света, поводив им из стороны в сторону. При слабом прыгающем свете она разглядела вырытый в земле очаг, два топчана сложенных из ящиков с набросанным на них тряпьем. Перекошенные полки, держащиеся на честном слове, были завалены просроченными консервными банками, упаковками чипсов, рамена и моющих средств. Ящик у очага между топчанами, по-видимому, служил подобием стола. На нем стояли вскрытые пластиковые стаканчики рамена и кимчхи. Запашок здесь был тоже соответствующий. Опустив плотный брезентовый полог, и прикрыв дверь, Джун пошла обратно. Спустившись к обочине, посмотрела на часы. Три ночи. Она еще успеет съездить в участок и посмотреть дело Джи Санга.