Однако Алла словно старалась теперь во всю, устраивая принародное шоу:
-Бегемотик, как твоё ничего, а? - она фамильярно раскрыла объятия и сделала к нему шаг, будто собираясь броситься к нему на шею, но он отстранил её полутливым жестом, чувствуя себя в идиотском положении.
-Ты чего, как родная, Алла, лезешь обниматься? -ему пришлось принять шутливый тон, принимая её игру, чтобы не выглядеть полным придурком.
-А разве я тебе не родная? - Алла нахально к нему лезла, и ему приходидлось каждый раз дурашливоотпихивать её. - Разве я тебе не родная?!
Пассажиры вокруг стояли как вкопанные, заворожённый внезапной драмой.
Жора бросил взгляд в сторону Вероники и Гладышева.
Гладышев тащил чемоданы к поезду, а она стояла, сложив руки и наблюдая за происходящим. "Вот влип-то!" - подумал Жора.
Проаводница Алла воспользовалась тем, что он отвлёкся, и обвила руками его шею, повиснув на ней и высоко задрав назад ножки в туфельках.
-Ты сегодня будешь спать со мной, милый? - достаточно громко спросила она.
-Нет, нет, - он не мог сообразить, как ответить ей, что говорить, как вести себя, потому что враз по уши окунулся в дерьмо. - Я еду в тринадцатом вагоне, - зачем-то сказал он.
-А я тоже еду в тринадцатом вагоне, - потёрлась носиком о его щёку Алла, - мой голубо-ок!
Алла перехватила его беспокойный взгляд и поняла, куда он смотрит:
-А-а! Ты, говорят, женился! Слышала, слышала! А вон, наверное, твоя жена! - она указала, вытянув руку, пальцем в сторону Вероники, и множество пар глаз, следивших за ними, повернули свои взоры туда.
Вероника, демостративно плюнув, отвернулась и направилась вслед за гладышевым к вагону СВ.
-А, ну как же, как же! - продолжала беспардонно кричать Алла, всё ещё вися на одной руке на Жориной шее. - Вот мы какие гордые! Ишь ты! Посмотрите на неё! Что же это вы, Бегемотик, с женой-то в разных вагонах едите?! Она вон, в десятом, в люксе, а ты со мной, в тринадцатом! Или не по карману?! Или не хотите вместе-то?! Или ты ко мне пришёл, мой касатик?! Не забыл, значит, старую подружку?! Не променял, значит, её на какую-то там жену!
Он сбросил её с себя, тряхнул, как грушу. "Ославила, стерва, - подумал Жора. - Дал бы сейчас по роже, по этой наглой, смазливой мордочке, да свидетелей слишком много.
-Так, товарищ проводни! - едва сдерживая в себе гнев, обратился он к ней. - Перестаньте хулиганить на рабочем месте! Ваша обязанность - проверить билеты и запустить в вагон пассажиров! Будьте добры этим и заняться, а не устраивать здесь никому ненужный спектакль!
-Ой-ой, подумаешь, какой серьёзный! - нарочито гнусавым голосом произнесла Алла. - Товарищ проводник! Исполняйте свои обязанности! А как меня драть в купе по дороге в Москву и обратно, да ещё и без билета - там уже не товарищ проводник, там уже "Аллочка, милочка, ягодка, цветочек"! тьфу.
Алла плюнула ему под ноги, чем и завершила своё столь удачное выступление.
-А ну, давай пошевеливайся! - прикрикнула она на пассажиров, встав у входа в вагон. - Ну-ка, подходи с билетами, да побыстрее: посадка заканчивается!
Пассажиры засуетились, стали хвататься за сумки и чемоданы, искать билеты. Провожающие тоже словно очнулись, стали прощаться с ними. Один Жора отрешённо стоял среди этой оживившейся в раз после окрика Аллы толпы и не знал, что ему теперь делать: Вероника всё видела, поездка в Москву была испорчена, не успев ещё начаться.
"Может, поехать в другой день?" - подумал Жора...
-Чего там встал? Заходите, "товарищ пассажир" - уже примирительным тоном обратилась к нему Алла, когда он остался один возле вагона.
-Зачем ты это сделала? - спросил её бессильным опустошённым голосом Жора. - Зачем?
Молодая женщина взяла его билет:
-О, правда! Тринадцатый! Значит, судьба! Это не я, это судьба так сделала! Её кори, а меня не надо! Я девушка вольная, а язык у меня, вообще, в таком разе, как помело работает, только успевай! Давай, заходи!
Закрыв глаза, Жора поднялся по лестнице в тамбур вагона, точно по трапу эшафота. В голове его творилось нечто невообразимое: всё шло кувырком, - будто кто-то вздумал сделать из неё бетономешалку и замесить в ней его собственные мозги, добавив в них добрую порцию дерьма.
Он зашёл в своё купе. С нижней полки на него уставились три пары внимательных глаз.
"Они всё видели! - подумал он. - Какой ужас! Сколько теперь будет кривотолков! Ославила, ославила, стерва!"
Его место было верхним: когда он заказывал билет Гладышеву, это его не беспокоило.
Жора, зачем-то буркнув "Добрый вечер!", тут же полез на верхнюю полку, бросил в голову полки дипломат, улёгся и там затих, затаился словно мышка. Быть может, в первый раз за долгое-долгое время, он не хотел, чтобы его слышали и чтобы его видели, и даже стеснялся издавать звуки, которые невозможно было прекратить, звуки жизни его тела. Давно он не испытывал такого унижения.