— У нас всё хорошо, всё в порядке, гостья просто подавилась, идите-идите! — выпроваживал Кетти из шатра хозяин; при этом всё так же, одной рукой держась за плечо Аукай. От одного лишь соприкосновения с его пальцами женщине стало очень жарко, захотелось скинуть с себя тяжёлый синий пиджак, вздохнуть полной грудью и… Оказавшись очень близко возле Агтулха, Аукай вновь пытается ощутить его запах. Тяжёлый день сказался на них обоих; собеседник, как и она, слегка взмок. В воздухе, среди аромата сотен тысяч благоухающих цветков, возник солоноватый, едва чувствующийся на языке терпкий аромат мужского пота. Вслед за которым Аукай ощутила и другой запах, а также то, что между ног у неё стало слишком влажно и даже опасно мокро. «Проклятье, я на переговорах и потекла как какая-то дворняга! Позор!»
— Уважаемый Агтулх Кацепт Каутль, — показушно придавая лицу каменный вид, холодно проговорила старпом, — благодарю за помощь, но давайте перейдём к делу.
От столь резкого изменения в лице гостьи, Лёша тут же вновь разволновался; одернул от женского плеча руку. Внезапно взгляд его зацепился за декольте: огромный вырез и два молочно-шоколадных, взмокших от местной жары холма, вниз к которым под загаром виднелись светлые просветы. «Твою мать, я ж опозорюсь, если буду пялиться!» — отвернув лицо так резко, что аж шея хрустнула, подумал Лёша.
«Боже, он ведь пялился, пялился⁈ О да, сука, есть шанс!… Так, стоп, нет, боже, о чём я думаю, соберись! Кажется, с киской и мозг мой потёк; я не могу находиться с ним рядом.» — внутренне пребывала в полном смятении и растерянности старпом. Взрослая женщина, ветеран десятка морских и сухопутных компаний, всю свою жизнь провела в гордом одиночестве, и вот, спустя три десятка сезонов, в самое неподходящее время в её сердце вновь расцвела весна.
— Кхм-кхм… — прокашлявшись в кулак, старпом пододвигает стул поближе, чуть облокачивается и буквально кладёт свои груди на стол; всё так же, глядя на Алексея с каменным лицом, заявляет: — переходим к делу.
Первым высказать, кто они и что, берется Алексей. Заранее подготовленной речью он рассказывает о том, кто такие Кетти и Гончьи, что в целом из себя представляют и отстаивают эти племена. Вслед за этим идет рассказ о старых и давних врагах, к которым относились Республика, а теперь и часть племени Чав-Чав, что издавна враждовало с Кетти и теперь принципиально отказывалось встать под крыло образовавшейся Федерации. С Чав-Чав под знамя республики также стали стекаться все изгнанные, раздробленные или же застигнутые врасплох и насильственно подчинённые племена. Способ контроля над которыми у Республики был один — угон в рабство самцов и детей. Сначала с дня своего прибытия Республика намеревалась торговать и продавать местных как рабов. Затем, когда племена смогли дать им отпор, цели были резко пересмотрены, началась полноценная война с последующими постоянными стычками и обменом пленными. Также в связи с последними победами Федерации оставался великий риск, что Республика, прознав о приходе Империи, обратится к своим давним союзникам по коалиции, и те, под их знамёнами, также введут свой контингент на полуостров. Именно по этой причине Агтулх Кацепт Каутль и его совет решают обратиться к Империи за помощью. Федерация предлагает Империи торговое соглашение.
— Иными словами, вы окружены, и вам жизненно необходим хоть какой-то союзник, — говорит Аукай. — Не сочтите за грубость, но что мешает нам взять то, что вы предлагаете, силой и просто так?
— Потому что «просто так» взять не получится, — спокойно, ожидая этого вопроса, говорит Лёша. — Начав войну против нас, вы теряете не только торгового партнёра, но и потенциального военного союзника в будущем. Поймите правильно: там, в море, вы можете чувствовать себя относительно безопасно, да и то, пока не столкнётесь с флотом Коалиции под новосозданным флагом тех же предателей Чав-Чав. Здесь же, на суше, тем более в джунглях, вы полностью во власти Федерации племен. Ни один форт внутри этих зелёных лесов не сможет существовать без нашего разрешения и одобрения. Избрав войну вместо наших ресурсов — меха, диковинных птиц, трав, целебных растений, рабов из числа захваченных республиканцев, что мы будем продавать вам по самой выгодной цене — вы получите Тульский пряник.
— Тульский пряник? — переспросила старпом, не понимая, о чём идет речь.
Лёша тоже чуть замешкался. Знакомое с школьных уроков выражение как-то само собой пришло на ум, в момент когда речь зашла о войне. В коробках от тульских пряников на войну из Тулы шли мины, теперь же…
— Верно, Тульский пряник — это такой черствый и крепкий пряник, об который кто угодно обломает зубы, — придав голосу надменности и пафоса, гордый тем, что выкрутился, он наливает ещё по бокалу вина.
Очарованная таким к себе отношением со стороны мужчины, с благодарностью, едва скрывая улыбку и сохраняя невозмутимость на лице, старпом кивком благодарит хозяина, затем снимает с шеи то, чем хотела удивить собеседника. Бусы, простые и разноцветные стекляшки очень низкого качества, кладутся на стол.
— Это вам, подарок в честь нашего знакомства, — говорит женщина. — В дальнейшем хотелось бы использовать эти драгоценные камни в качестве разменной…
— Ну и дешево же вы цените наше гостеприимство. — ожидая именно чего-то подобного, откинувшись в кресле, обитом мехом, глядя в глаза собеседницы, скалится Лёша. — Мусорное стекло в обмен на шкуры, меха, дружбу… Перед тем как предложить ещё раз что-то настолько дешевое, дважды подумайте, уважаемая Аукай Путьчитвай.
Внезапно, в ответ на угрозы Лёши, женщина, не сумев сдержаться, расплылась в какой-то пугающей, пошлой улыбке.
— Прошу, не гневайтесь, я просто не могла не попытаться использовать этот козырь. С другими он так хорошо работал, даже в порту, эх, — совсем потеряв голову от любви, женщина вытаскивает из кармана какие-то пилюли, глотает одну, затем, покосившись на Лёшу, чутка подумав о чём-то своём, проглатывает ещё две, едва звучно произнеся: — Должно хватить.
— Если вам плохо, я могу позвать врача, — как всегда заботливо, не боясь прыгать с темы на тему, на выручку приходит виновник того, из-за чего Старпому приходится принимать успокоительные. Лучшие алхимики Империи создали эти таблетки, блокировавшие позывы к размножению в Двулунье. Все имперские моряки были обязаны их принимать. Обычно, чтобы успокоиться, когда рядом не было мужчин, хватало одной пилюли. Рядом с близким мужчиной, находясь в обществе, приходилось использовать две. эффект трёх мог навредить женскому здоровью, но сейчас чутьё подсказывало старпому, что она близка к тому, чтобы навредить не только себе, но и двум народам одновременно.
— Нет, теперь всё хорошо, — лицо более не слушалось Аукай, луны поднялись слишком высоко, переговоры затянулись. Предчувствуя это, именно её, самую рассудительную и сдержанную до мужской плоти, капитан отправила сюда. — Итак, пушнина, республиканские пленники, дерево, полагаю, это всё, что вы готовы предложить для торговли? А взамен стало быть, оружие и порох для войны?
— Ещё технологии по добыче и переработке железа, желательно пару мастеров или книг, — закинул удочку Лёша.
— Это будет стоить дорого, — тут же заявила Аукай.
— У нас есть чем платить, — наигранно придав голосу грозности, Алексей запускает руку в карман пиджака. — И в отличие от вас, мы отдадим вам самое ценное — наше наследие.
На стол перед старпомом кладётся кольцо. Да не простое, а золотое. С блестящими стразами и рисунком, отпечатанным по ободу. На фоне блеклых бус в свете ламп, в глазах Старпома оно выглядело чем-то божественным, дорогим настолько, что даже адмирал вряд ли смогла бы купить его своему мужу. Изделие уровня палат Императрицы! Это изделие, драгоценность, лишь показав такую мужчине в Империи, можно было сделать любого своим мужем.