— Чего, блять? — Глаз мой нервно дернулся. — Какой ещё, на хрен, груз? Не-не-не, уважаемое божество, прошу, не говорите этого…
— Ты избранный!
Да ну нахер, в пизду, не хочу, бля… я знаю, чем это всё кончится! А кончится тем, что меня опять будут пытаться убить, ещё и как в сказках — не какие-то простые залётные убийцы, а демоны там, не дай бог, ещё боги…
— И Бог смерти сделает всё, чтобы тебя убить!
Да, блять, молчи, замолчи и не продолжай!
Словно сожрав несколько кислых лимонов, с трудом сдерживаюсь, чтобы не заверещать, как дитя малое. С одной стороны — «избранный» — это, ебать, как круто звучит! С другой Бог смерти звучит — ебать, как страшно!
— Слушайте, уважаемая богиня, а вам не кажется, что взваливать на мои плечи борьбу с целым богом, это, мягко сказать, не честно?
— Ты будешь не один. — Рисуя образы и выстраивая в ряд манекены с лицами и телами, с полностью обнаженными, открытыми мне физическими данными, говорит божество, — все они будут служить тебе и помогут, если, конечно же, ты подберёшь к их сердцам правильный ключ.
Количество знакомых и незнакомых женских лиц уходило далеко-далеко к горизонту; столько голых женщин я в жизни не видел, сколько сейчас стояло тут, передо мной.
— Это что… я, типа, с каждой, дол… должен? — Глаз мой нервно дернулся.
— Именно. Ведь это кратчайший путь к снятию цепей с их сердец и завоеванию доверия. Ты Уравнитель Алексей, и перед тобой, что грязная нищенка, что жрица бога или само божество — все ровны. И именно поэтому Бог смерти будет искать возможность тебя уничтожить. Ибо только властитель навыков истребитель Ереси и Уравнитель способны сделать его слугу такой же, как все, а затем изгнать тьму из души моего ребенка.
— Богу Смерти служит ваше дитя, и вы хотите его спасти моими руками? — В голове всплыло воспоминание. Раненая Гончья, когда я её навещал, рассказывала о каменных фрезках, где видела женщину с младенцем на руках.
— Верно. — Ответила богиня.
— Ну, это дело, конечно, благородное, но как я её узнаю, хватит ли у меня сил?
Божество повернулось ко мне боком, добрая улыбка пропала с её лица.
— Среди всех других известных мне жителей этого мира её скорее сложнее будет не узнать, не заметить. Ведь нрав её испорчен Темным богом, а тело, как и душа, неразрушимы. Она носит символ самого продолжения жизни и по праву называется Бессмертной.
— А… что блять… подождите, а как я должен победить ту, кто бессмертен⁈
Пространство вокруг стало уменьшаться, исчезли все женщины и божество, небо стало темнеть, и море подверглось налёту внезапной огромной волны, готовой поглотить меня.
— Это тебе и придётся выяснить. Ступай, Алексей, и помни, если проиграешь, все, включая тех, кого ты любишь, умрут!
Огромная волна, подхватив моё тело, погребает под толщей холодной, липкой жидкости, и я тут же открываю глаза. Сверху, у стены, горит свеча, вижу её я как-то очень и очень странно. Приподняв руку, касаюсь левой щеки, бинты? Мне что, глаз выбили? Ой… А руки-то… точно, мне ж ножом по рукам прошлись, вроде и по горлу. Начинаю себя ощупывать и тут же замечаю поднявшийся с места, прячущийся во мраке силуэт. Блин, только не говорите, что эта Бессмертная уже…
— Лёшка, слава богу, ты очнулся! — Из тени вышла Мария.
От её появления сердце моё забилось спокойнее, страх отступил.
— Ты меня так до инсульта доведёшь, — говорю я.
— Это ещё кто кого доведёт? Какого хрена без разрешения моего здохнуть решил? Ты хоть понимаешь, как все волновались, как, как… — Женщина разрыдалась, упала на колени, положив голову возле моей правой руки. Она не просто плакала, а всерьёз рыдала, позволив мне сделать то, что я много раз видел в фильмах о крутых парнях.
— Глупая, — положив руку ей на голову, — как я мог умереть и бросить тебя одну?
Обхватив мою руку своими ладонями, с ручьями на щеках, трясущейся нижней губой, Мария прям заскулила, словно собачка или школьница. Так не ведут себя женщины, которым плевать на мужчин рядом, так… так могла вести себя только та, кто по-настоящему тебя любит и волнуется за тебя.
— Ну всё… Всё, успокойся и других успокой. Скажи, я очнулся и скоро…
— Никаких скоро! — Послышался голос Рабнир. Блин, да что за нарния у меня за спиной, откуда они все берутся? — Останешься в шатре до полного исцеления. Ведь твоё лицо… как… как… я… я не представляю, как ты это переживёшь.
Моё лицо? А, она о повязках. Хз, живой и слава богу, а левый глаз, конечно, жалко, если выбили, но вроде ж не болит он? Да и если повязочку приподнять, ай-ай-ай… сука, присохла, блин!