Внизу на равнине также медленно строились те, кто чуть было не сорвал радужных замыслов доверенного Шархэ. И тот, кого Монке сейчас хотел увидеть больше всего на свете, тоже был там.
— Какие будут указания? — один из приближенных замер в почтительном ожидании за спиной у командира.
— Строимся в три колонны и атакуем людей, зажимая в клещи к стенам монастыря.
— Резервов не оставляем?
— Мы и есть резерв. Однако если победим, то у Ланьчжоу больше не будет войска. Они почти все сейчас там, и их намного меньше, да и к тому же они вымотались после сражения, — Монке невольно улыбнулся, представляя себе финал нового боя, в котором диктовать условия будет уже он. — Раздавим и разотрем. И напомни бойцам, сколько я плачу за голову человеческого полководца.
То, что происходило в тот день у стен древней обители, Ли вспоминал всю оставшуюся жизнь с гордостью, ненавистью, восхищением и трепетом.
Когда его полтысячи солдат, считая ополченцев и монахов, выстроились оборонительным полукругом и начали движение в сторону карабакуру, карлики хлынули с холмов подобно полноводной реке. Если бы не раненые, если бы не усталость и потеря почти всей кавалерии, трехкратное преимущество в числе не дало бы коротышкам ничего, но тогда воины Ланьчжоу пошли за своим тайпэном на верную смерть. Если кто и боялся, то не осмеливался показывать виду перед своими товарищами, и ни один из них даже не попытался покинуть строй, несмотря на весь ужас разворачивающегося перед ними зрелища.
А потом подобно второй реке, вышедшей из берегов, из ворот монастыря выплеснулось крестьянское «войско». И при виде этой картины карабакуру замерли, ведь каждый из них с младенчества был уверен в одной непреложной и неизменной истине — крестьяне Империи не воюют.
Любые попытки простонародья организовать хоть какое–то подобие боевой группы сразу же считалось императорским двором прямым покушением на Нефритовый трон и непременно каралось с особой жестокостью. Ни один крестьянин или ремесленник не имел права носить при себе оружие, кроме разве что охотничьего ножа, так что толпа, потрясающая шанцевым инструментом, косами и дубинками, вызвала настоящую оторопь не только у карликов, но и заставило на некоторое время замешкаться даже имперских солдат. Среди серого моря крестьянских курток и рубах яркими пятнами выделялись красные одежды монахов, которые, будучи увлеченными общим порывом, не могли теперь оставаться в стороне.
Битва превратилась в беспорядочную свалку, едва успев начаться. Карабакуру слишком поздно попытались сделать ставку на свои короткие луки, которые могли бы весьма неплохо показать себя против крестьян, лишенных доспехов и щитов. Ли и Ногай завели по сотне уцелевших воинов и наемников с флангов, пока оставшиеся ополченцы и сохэй под командованием О–шэя и офицеров стражи держали центр, помогая в сражении крестьянам. Совместный удар людей лучшими силами с двух сторон оказался для карабакуру слишком тяжелым испытанием. Несмотря на всю свою ловкость и сноровку, карлики были слишком плохо организованы и недисциплинированны, и хотя в рядах крестьян дело обстояло ничуть не лучше, выучка остальных солдат давала о себе знать.
Особенно яростно сражалась небольшая группа карабакуру, оказавшаяся практически в центре сжимающегося кольца. В блестящих латах и с изящными изогнутыми мечами, эти воины сразу же бросались в глаза, равно как и их боевые умения.
Ли, первым увидевший приметный отряд, передал команду сигнальщику, и черные полотнища на бамбуковых палках сразу указали всем остальным направление наибольшей опасности. Сохэй и купеческие наемники прорубились к указанной цели первыми, после к ним присоединились стражники, атаковавшие с фланга. Дзи искренне надеялся, что среди этой группы окажется военный вождь низкорослого народца, и что его смерть быстрее сломит остальных. Так оно, в сущности, и получилось.
Полевой госпиталь был спешно организован на месте рабочего лагеря. Судить о потерях было еще явно рано, а говорить о безоговорочной победе тоже пока неуместно. Ополченцы, стражники и сохэй, продолжали разгонять маленькие группы карабакуру вокруг Лаозин до следующего вечера, а работа на дамбах в ближайшее время, скорее всего, откладывалась. Карлики все же успели нанести ущерб строительным площадкам, но отряды все тех же крестьян, снаряженных за счет оружия и амуниции убитых, быстро выдвинулись в сторону оросительных каналов и навели там порядок.