Он брел по берегу. Тревожно кричали чайки. Волны подкатывались прямо к ногам. На горизонте ни одной лодки. Где-то там далеко осталась его семья и друзья. Увидит ли он их хоть когда-нибудь? Но для этого надо хотя бы остаться в живых. Вдалеке он увидел две темных фигуры. Кто это мог быть? Рыбаки? Жители ближней деревни? Может быть, они укроют его?
Он направился к ним. Всё равно ему надо к кому-то приткнуться. Один без посторонней помощи он не выживет. Просто умрет с голоду. Так что неизвестно, что еще хуже. А тут хоть какая-то надежда.
Почему-то он сразу забыл про бойцов. И не обернулс, чтобы узнать, чем закончился между ними поединок. Те, что стояли на берегу, тоже заметили его. И молча смотрели в его сторону. О чем они думали, глядя на него?
Это были крестьяне. Скорей всего рыбаки. У них были обветренные кирпичного цвета лица, большие красные ладони. На них были непрокаемые плащи и высокие сапоги. Гуль остановился от них в десятке метров и помахал рукой, как бы выпрашивая разрешения подойти к ним. Они стояли молча, не шевельнулись. Понять их можно. Неизвестный человек, неизвестно, что от него можно ожидать.
Гуль подошел к ним, поздоровался. Ему не ответили. Все так же стояли неподвижно.
- Вы местные? – спросил Гуль.- Рыбаки?
- А тебе это зачем?.Ты кто?
- Я вон отттуда. Я оттуда пришел.
Гуль махнул в сторону. Улыбнулся.
- За мной гонятся. Могли бы вы укрыть на время? Хотя бы ненадолго?
- А кто же гонится? – спросил низенький мужичонка с лицом как будто вытессанным из камня. Грубым, кирпичного цвета.
По тому, как на него глядели другие, Гуль понял, что он тут старший. Может быть, староста.
- Меня хотят посадить в тюрьму, а потом казнить меня. Но я не виновен.
- Выходит, что ты преступник? И поэтому убежал?
- Нет! Я ничего преступного не совершал. Повторяю: я не виновен.
- Но почему тебя хотят казнить? Невиновных не казнят.
- Разве вы не слышали о том, что генерал Ворон провозгласил себя императором? А президента Байду по его приказу убили? Прямо у президентского дворца.
Рыбаки переглянулись. По их взглядам Гуль понял, что они не верят ему. Старший положил ладонь на рукоятку ножа.
Другой рукой приподнял шапку и почесал голову, после чего хмуро спросил:
- А не заливаешь ли ты, мил человек? Кто же может убить президента? Даже генерал Ворон никогда не пойдет на такое. И никто не пойдет.
- Я Гуль. Я говорю правду. Зачем мне лгать? Меня хотят убить. И я прошу вас о помощи. Укройте меня!
Рыбаки переглянулись. Но теперь в их глазах было недоумение и даже страх. Что Гулю ожидать от них?
- Ты Гуль? Ты говоришь правду? Ты в самом деле Гуль?
- Зачем мне врать? Я Гуль.
И тут произошло невероятное. Как по команде рыбаки рухнули на колени, молитвенно сложив руки перед собой. Лица их выражали восторг.
- Ты снизошел к нам! – завопили они хором. - - Ты явил к нам свою благодать! Ты с нами!
Старший повернулся и скомадовал:
- Малек! Беги в деревню! Всем скажи, что к нам явился бог. К нам пришел Гуль! Сам Гуль!
- Постойте! Постойте! Зачем это?
Гуль энергично замахал.
- Не надо этого ничего! Какой я бог? Вы что все с ума сошли? Я прошу вас только о помощи. Укройте меня!
- Всё, что только пожелает господин, всё будет исполнено. Мы всё сделаем.
Между тем со стороны деревни уже слышались крики и оттуда надвигалась толпа. Ребятишки бежали впереди.
Шли жзенщины, дети, старики. Это был настоящий крестный ход. Только что не несли иконы и не пели псалмы. Гулю хотелось немедленно убежать отсюда. Но только он не знал, куда бежать. Но он не хотел быть богом.
Подойдя к рыбакам, все рухнули на колени. Сложили руки возле груди.
- Спаси нас! Защити нас! – вопили они. – Мы ждали твоего пришествия и ты пришел. Ты спасешь нас!
Гуль попятился, они ползли за ним на коленях и продолжали взывать к милости. Это было какое- сумашествие. С ума они что ли все посходили? Он не мог этого выдержать. Это было невыносимо.
Гуль побежал прочь в ту сторону, откуда он пришел, надеясь здесь найти спасение. Крики сзади стали еще громче. Он ускорился.
- Бог покинул нас! Он лишил нас милости! Мы несчастны! Мы обречены! Мы погибнем! У нас нет больше бога.
Бежать! Бежать от этого кошмара! Уж лучше тюрьма, чем это безумие. Крики затихали, удалялись. Он остановился и оглянулся. Никто его не преследовал. Уныло побрел по кромке берега. Волны омывали ему ноги.
И что теперь? Полная бесперспективность. Он государственный преступник, приговоренный к смертной казни. И рано или поздно его найдут. Наверняка, уже ищут. Что же ему делать?