Толик быстро провел по тачпаду, и я увидел корявое сооружение в виде величественной сказочной крепости, готовой всей мощью отразить полчища врагов.
— Там еще фамильное кладбище рядом, — пояснил Толик.
— Ты и туда успел залезть, — сказал я с одобрением, наблюдая изящные могильные памятники. — А это что за фигурки? Тотемы что ли?
Толик вдруг расхохотался, увеличил снимок. Увидев барельеф, я непонимающе взглянул на своего друга.
— Это кладбище домашних животных, — объяснил он. — Хомячки, попугаи, морские свинки, собаки, кошки. Для рыбок целый колумбарий, на каменной плите выдавлено изображение каждой. Можешь себе представить?
— Ну да, под стать фамильному замку, — резюмировал я. — Наверняка и оборотень живет в этом пряничном домике в виде плюшевого мишки.
— Стоит познакомиться с кем-нибудь из жителей, — задумчиво проговорил Толик.
— Я уже познакомился. С одной особой, — загадочно улыбнувшись, сказал я, располагаясь с удобством в кресле.
— Ну и? Страшная хрычовка?
— Почти угадал. Очаровательная девчушка с огромными голубыми глазищами и огненно-рыжими волосами, — сказал я.
— Да? И чего ты тогда здесь делаешь? — поинтересовался Толик саркастически.
Наглец. Толик знает, мне не представляет труда затащить любую особь женского пола в постель. Мне 32 и я никогда не был женат. Просто близко до себя этих особ я не подпускаю, а приготовить себе яичницу и погладить брюки могу сам. Пускать к себе в дом какую-то фифу, которая будет распоряжаться моей жизнью — фиг. Природа не обидела меня внешностью. Я высокий, худощавый шатен с зелено-карими глазами. Держу себя в форме (никакого пивного живота, это мешает и работе, и сексу). Поэтому всегда могу найти себе на ночь подружку, а потом выгнать взашей. Без обид. Не люблю привязываться к кому-то, это слишком накладно. Мой друг Толик, как мы зовем его за глаза «Толясик», маленький, толстенький, лысенький, с добродушным, круглым лицом, носом-картошкой, женат первый и единственный раз, обожает своих семерых деток. Носится с ним, как с писаной торбой, у него куча альбомов с великолепными фотографиями его отпрысков в позах кинозвезд. Но уверен, он с удовольствием ездит со мной на край света в захудалые городишки, лишь бы отдохнуть от этой оравы. Мне его жаль, он боится жены, как огня, хотя по ней совсем не скажешь. Когда я напиваюсь в баре, и прихожу домой в три часа ночи, меня никто не ждет со сковородкой или кухонным ножом. И это не может не радовать.
— Я пока решил не торопить события, — нашел я оправдание.
Толик взглянул на меня удивленно, но ничего не сказал.
— Да, у меня же и для тебя кое-что есть, — радостно воскликнул он.
Я встрепенулся и взглянул на экран, где красовался «Линкольн» 61-го года. Толик знает, что я люблю старые машины. Это моя страсть. Старые не в смысле развалюхи со свалки, а созданные тридцать-пятьдесят лет назад. Если бы я был миллионером, собирал бы этих красоток в огромном многоэтажном гараже и любовался ими с утра до вечера. Пока, к сожалению, у меня есть только Форд «Мустанг GT» 1993-го года, лишь отдаленно напоминающий мою мечту. Толик тоже стал неплохо разбираться в классических тачках, чтобы порадовать меня парочкой другой снимков.
— Класс, темно-синяя? — сказал я.
— Да. И вообще здесь весь этот тщедушный городок забит подобным. Особенно много фордов F-100, откуда они их взяли?
— Крутой пикап потому что. Напечатай мне пару снимков.
Я ушел в свой номер в приподнятом настроении. Упав на кровать, подумал, что хорошо бы приснилась Дарси в белом «Линкольне» и провалился в сон.
2
Меня разбудил истошный женский крик. Вопили так, что в номере звенели стекла. Я успел только натянуть брюки, схватил из ящика револьвер 38-го калибра, и босиком вбежал в номер, откуда шел дикий шум. Оборотень уже пожирает живьем свою добычу. Решил я. На кровати я увидел субтильную дамочку средних лет в обтягивающем боди, а рядом самую натуральную змею, индийскую кобру, радующую глаз веселенькой расцветкой, огненно-жёлтой с голубым отблеском. Она раздувала очкастый капюшон и даже не шипела, а лаяла. Меткий выстрел уложил змеюку на пол, и я предвкушал, как дамочка ринется ко мне на шею и трогательно расцелует в благодарность за спасение. Вместо этого она медленно слезла с кровати, подняла убитую рептилию, и мне показалось, что на ее глазах показались слезы. Она заворчала себе под нос ругательства, самым мягким из которых было: «идиот».