Впрочем, Габи не роптала и была, в целом, довольна тем, что есть. Единственное, что омрачало её жизнь — это опасения по поводу душевного здоровья. Перспектива слететь в недалеком будущем с катушек и превратиться в монстра, совершенно её не устраивала. Но об этом не знал, вообще, никто. То есть, о самой проблеме, кроме Триса, были осведомлены дама Конкордия и клановая целительница Серафина, — теперь они втроем думали над тем, как помочь Габи, — но вот о том, какой ужас поселился в её душе с тех пор, как она узнала о созревающем в ней «темном охотнике», Габи не рассказывала никому, ни единой живой душе. Рассказала бы, возможно, Золотому человеку, но Источник держал свое слово: сказал «нет», значит, нет.
А между тем, жизнь продолжала идти своим чередом. И в эту привычную уже череду событий как-то незаметно встроился матримониальный вопрос. У всех он был разный, поскольку у каждого свои не похожие на других обстоятельства: у Эвы Сабинии, у Марии и Зандера, у Триса и даже у неё самой. Но во всех этих историях было, разумеется, и нечто общее. Как-то вдруг и, вроде бы, ни с того, ни с сего всем вокруг приспичило жениться, ну или выходить замуж. Это, смотря, с какой стороны смотреть. Однако любопытно ещё и то, что Габи оказалась так или иначе вовлечена практически во все эти брачные коллизии. И первым из тех, чьими матримониальными планами она оказалась озабочена, стал, разумеется, её брат, который, как ни странно, воспринял идею жениться на Марии Перигорской скорее положительно, чем наоборот.
— В конце концов, и ты, и я, — сказал он Габи после того, как она озвучила ему просьбу Марии и предложение Эвы Сабинии, — мы оба носим двойную фамилию — Мишильер-Перигор, и это не шутки. Это наша общая история и наше общее наследие. Так что женитьба на Марии и объединение под одной рукой двух близкородственных семей — это в нашем с ней случае вполне закономерный шаг. Видишь, даже император в этом заинтересован.
«Не совсем то, чего я ожидала, — отметила Габи, выслушав излишне расчетливые рассуждения брата, — но лучше так, чем никак. А там, глядишь, стерпится слюбится…»
— Ты ничего не сказал о самой Мари, как о женщине, — все-таки напомнила Габи о немаловажной, с её точки зрения, стороне обсуждаемого брачного союза.
— Что ты имеешь в виду? — с деланным удивлением посмотрел ей в глаза Трис.
— Она тебе хотя бы нравится?
— Нравится? — переспросил брат. — На нашем уровне, Габи, это не имеет никакого значения. Наши личные желания тут ни при чем.
— То есть, только интересы клана? — уточнила Габи.
— В первую очередь они, — кивнул Трис. — Но, откровенно говоря, — улыбнулся он, — мне сказочно повезло. Мария красивая и неглупая женщина. У неё есть вкус и, я бы сказал, особый шарм, и у неё совсем неплохой характер. Про любовь не скажу, да и откуда бы? Однако я ей симпатизирую и, разумеется, никогда не обижу. Впрочем, позволь задать тебе встречный вопрос: она-то сама сказала тебе, что любит меня или что хотя бы влюблена?
«Закономерный вопрос, — тяжёло вздохнула в душе Габи. — И, увы, мой ответ «нет»».
— Ты прав, Трис, — сказала вслух. — Не сказала, хотя и хочет за тебя замуж. Видимо, она тоже понимает, что на горних вершинах дуют лютые ветра…
Глава 4(5)
5. Габи, ноябрь 1939