фруктами и ягодками, стыдливо прятавшихся в алом тумане заката... Там, в мерцающих светлячками, в шелесте листвы, тоже охраняли чутко леса кады, только они были совсем другие - с радужными глазами, зеленоватыми носиками, более крупные, чем их белоснежные братья, с более мощными когтями, и пушистая густая шерсть их была ярко-красной, переливающейся, почти рубиновой. Здешние эти зверьки, напоминающие морских свинок коротким тельцем и огромной мордочкой, и льва - хвостом, тоже были спокойными и дружелюбными, потому совсем не боялись своих соседей и уважали их - рассу существ, питающихся травой, бегающих на лошадиный манер, но с длинными железными рогами вроде бычьих, - рыжеволосые кудрявые юноши и девушки и дети, с тонкими чертами лица и фигуры - минозавры - свободное и в случае нужды - воинственное племя, верно чтило память и обряды послушания лишь одному существу... Это был светло-светло-розовой, почти белой расцветки единорог Сатурн, с зелеными глазами, периодически показывающийся им вожаком кадов - сильного, сурового с недругами этого самца легко было отличить по еще более короткой и коренастой шее, плечам и груди, по поясу из ослепительного темно-зеленого серебра, переходящим в подкладки на верхние суставы передних лап и шлем, украшенный пронзительно белым камнем... Но никто не видел его истинного образа - как только последний минозавр забывался дремой, и на стражу сна семей кадов выходили первые зверьки их, вожак их, уединившись, превращался в единорога, а после бежал, бежал без оглядки, тоскуя по светлому-светлому лесу, который был только в мире Луны. Иногда его сердце не выдерживало тоски по нему и... его хозяйке, тогда он, бережно укрывая листвой опавшие лепестки самых нежных цветов и только уснувшие или распустившиеся их бутоны, и поворачивался всем телом, всем взглядом и сердцем, памятью туда, откуда лился мягкий белоснежный свет... По ниточке его спускались и вновь уносились ввысь разные существа той и этой планеты - вяфки - полупрозрачные искристые собачки всех пород, дивный жучок, с иссиня-черной спинкой, усыпанной приятными белыми пятнышками, ламантинчик Нерей, любящий плыть в бескрайних морях тех планет вместе с медузкой Бузей и белыми тритончиками, дельфином, скатом, с розовой оборкой и глазками, прелестными рыбками - точно лепестки, роскошного хвостика, чуть ли не со спинки и с самой головки; с умными глазками и философствующие о чем-то своем упитанные важные, с щечками и усиками во всю длину крылышков-плавников, тоненькие, светящиеся красочной чешуей малыши, они были самых тонких цветов: розоватые, приятно-алые, чуть синеватые, мягко-апельсиновые, светло-солнечные, чуть салатовые, белые; и многие другие... У последних ступеней этой лестницы стоял преданный привратник - бог Анубис, мужчина с головой черного пса, в человеческом облаке показывающийся в виде юноши с короной фараона, с белыми ободками у бровей и на щеках, в черной тунике и с двумя мечами-лезвиями света - желтый и красный, у первых - его сестра, Баст, женщина с головой кошки, превращающаяся в задумчивую девушку с короной фараона с длинными, как косы, концами, и белыми ободочками у глаз и щек, где-то посередине лестницы стояла крошечная по сравнению с ними, маленького роста, Алая Девушка... Даже Луна не знала, откуда она прилетела и что она делает на планете Сатурн, как ее зовут и зачем она так часто появляется в ее мире. Условно говоря - она была не то ближайшим помощником хозяина соседней ало-розоватой звезды, не то... его отражением, одним из обличий!.. Эта странная девушка, едва доходящая до пояса ей, со светлыми, почти белыми волосами, кожей и глазами, чуть раскосыми тоже, подетыми ало-розоватой дымкой, в открытом восточном легком одеянии, с короной, состоящей из легких перышек на ободке из золота, розового лепестка, падающего на лоб в середине цепочки и тонких сережек - ободков по бокам; задумчиво отчего-то молчащая, тоже смотрит и ждет черепашку со слониками, что вдали плывут в созвездиях, и будто ее частица, просто в какой-то миг заблудившаяся и теперь не может найти ее... "Не Сатурн ли ты? Ответь, прошу!.." - не раз спрашивала свою загадочную подругу Луна, отводя взгляд, в смущении наблюдая, как... белые кады вместе с рубиновыми с радостью неторопливо прогуливаются, мощной передней лапой осторожно ловя переплетающиеся в танце розовые, красные, белые лепестки и перья неузнанных птиц, а среди минозавров до сих пор явственно слышно эхо ржания счастья (они общались с единорогом)! И ее крошка со всех складочек бросался прятаться и с глухим писком округлял еще больше глазки и замирал, будто видел уже узнанный - или, еще лучше, - незнакомый замок; только завидев переливающуюся фигурку Алой Девушки. Внимательно смотрел на нее и Совенок, что жил в лесу Дождя Алмазов - он уже что-то понимал, и опускал бусинки глаз, проводя ими улетающих вместе розовых попугаев, точно предчувствуя, как... Однажды, в спирали бесконечных звезд, Луна, уносясь в звездном вихре, под звуки волшебных самых тонких невидимых инструментов, вдохновленная, ловя ушками сквозь мрамор причудливой своей короны нотки то арфы, то флейты, то лютни, то колокольчиков и перестукиваний ветров, каких ее планета не знала, как точно чье-то биение сердца и дыхание, чья-то близкая и знакомая до трепета тень были рядом и помогало воплощать свою задумку; проводила пассы руками, забывая обо всем, отдаваясь полету, направляя свое сияние и тепло на... тотчас забившийся пучок света, принявший форму яйца. И с новым восходом белого светила на обоих мирах (ее и создания Сатурн) - скорлупка яйца треснула, в красоту звезд тихонько окунались глаза новорожденной черепашки и слонят на ее панцире, течение знаков зодиака, скрестившись, бережно отнесли их вдаль, девушка, не имея сил сопротивляться чарам музыки, стараясь не закрыть совсем глаза, попыталась оглянуться - скользнула тень, что стояла позади нее и тотчас исчезла, ало-розовая и так пронзительно четкая (увидев рождение черепашки и ее четырех спутников и заметив эту тень, Луна потеряла сознание)... Она очнулась в снегу своей планеты, и задрожала - по ее телу все еще пульсировали излишки света, но снег обжигал холодом, с усилием она хотела встать и не могла - нет сил, желания - мысль укрыться снегом и забыть хоть на миг все произошедшее - тень и ослепившее, пронзившее насквозь сияние, точно не только свое, - клонила в пух белого льда... пух? Луна осторожно попробовала шевельнуться - не было... желания - так уютно, тепло, и то были не только снежинки, но и лепестки с перьями, запела, закружилась в глубине леса белая птичка, привычно ласково урчали кады, прогуливаясь хвост о хвост и, чуя и свою хозяйку тоже, подавали друг другу знаки оберегать малышей, самок, стариков и еду, держаться друг дружки; все вроде пошло по-старому... Девушка пробовала вздохнуть глубоко и, наконец, подняться, но не могла - застегнутая и тяжелая корона, пробегающий холод сделало ее дыхание частым, как будто по всей фигуре пробегали маленькие иголочки (небольно, но соображать с ними - как в тумане, теплом, искристом, и вместе с тем - прохладном и осыпающемся дождем из лепестков) "Надо вернуться к Сатурну" - притихло скользнул взгляд Луны вниз и она с решительностью еще раз попробовала подняться - не выходило - со спины зияла еще незажившая рана. Девушка вскрикнула, вспомнив о ее причине, снова упав и не зная, куда идти дальше, хотя ей была подвластна не одна планета: единорог, которого она вынуждена была увести из светлого-светлого леса, единственный тот, кому радовались зверушки, друг кадов и моржиков с щенятами... Он отчего-то с некоторых пор впал в такое отчаяние, что побежал за ней, не осознавая, что творит, едва не пронзив ее рогом; не то отгоняя от себя, не то желая вернуться - навсегда запомнила Луна тот миг и его взгляд, отбросивший ее белым кадом с надломленными крыльями броситься под защиту этих самоотверженных зверьков; почуяв страдания девушки, один из них уже мчался на помощь; она обрадованно ступила ему навстречу, и... тотчас отшатнулась - перед ней тяжело дышал вожак рубиновых кадов. "Сатурн, прости!" - только и смогла шепнуть Луна, отвернувшись и обреченно зашагав было обратно, вспомнив о том, что черепашка, слонята, мир Сатурна и ее нуждаются в ней, надо только незаметно юркнуть к себе в покои большеухим крохой со звездочкой на лбу, чтобы начать... "Ты вроде давно знаешь кадов и так и не поняла, что от них не скрыться?" - раздался в тишине... мужской голос, который совсем не походил на тот, что был у Анубиса. "Кто здесь?" - встревоженно осмотрелась Луна, понимая, что все на планетах все же живет и будет жить своей жизнью; в небе не было никого, по сторонам и впереди - только рубиновый зверек в латах, может, послышалось, или то еще все музыка не покидает ее, и даже не она, а что-то такое, что несомненно было и есть, но что?.. Ощущая, что мысли отказываются работать, девушка собралась с духом, погладила вожака кадов по макушке и, опустив голову, медленно пошла вперед, искать единорога. "Останься, прошу!" - внезапно ее несильно схватили за руку, тот же голос. Чувствуя, что она начинает дрожать от непонятной все еще ей робости, Луна, приготовилась оградиться своими потоками сияния и тепла от преследующего Анубиса, что тоже мог менять обличье и голос; или...возможно - чужака (кроме единорога Сатурна, которого она любила больше других творений всех планет, и него других мужчин просто не мо