— Ну что, дядя Герман, мы снова на равных? — в звенящей тишине осведомился я. — Продолжим?
— Ты настолько меня боишься, Александр? — усмехнулся дядька в ответ.
— Уважаю, — буркнул я и решительно отшвырнул уже свою шпагу — пофиг, куда, главное, подальше, дабы не возникло соблазна ее подобрать. — Теперь мы в моей стихии. Или я нарушаю правила?! — повысил я голос. — Те самые, которых нет?!
Ответом мне стало дружное молчание, хотя могли бы и возмутиться — поединок заявлялся именно на шпагах, а я, значит, его «на кулачки» перевел. С другой стороны, обмен техниками состоялся, а что поединщики в результате утратили оружие… ну, бывает. Так и запишем — первый нестандартный ход вполне себе удался. Продолжаем в том же духе.
И мы продолжили — дяде Герману надоело ждать и догонять, и он снова атаковал, довольно умело сблизившись и выбросив несколько боксерских комбинаций. Как я и предполагал, брюки у него оказались тесными, а потому ограничивали технический арсенал. А вот я мог себе позволить гораздо больше, чем и воспользовался: успешно защитившись от первого натиска где блоками, где скрутками с уклонами, а где и нырками, улучил момент и воткнул дядьке в подбородок правый апперкот, дополнив его левым хуком. Бить на вынос я пока что не собирался, но даже относительно слабые тычки возымели действие — Герман Романович перекрылся глухим блоком, на который пришелся мой следующий правый прямой, и благополучно пропустил мощный фронт-кик в район солнечного сплетения. Такой удар и сам по себе не подарок, а усиленный тяжелым ботинком неприятен вдвойне. Дядя Герман скрючился, будучи не в силах вдохнуть, и схлопотал финальную плюху — твит-чаги в ребра. В удар я на сей раз вложился от души — и массой, и энергией вращения, так что дядюшка отлетел, как сбитая кегля, и рухнул на пол, неудачно приземлившись на колени и локти. Встречу с паркетом его конечности пережили не самым лучшим образом, и он распластался всем телом по полу, прижавшись щекой к паркетине. Что характерно, сознания не потерял, но по-прежнему не мог вдохнуть — мало удара в «солнышко», так теперь еще и ребра переломаны.
— Довольны?! — рыкнул я, пробежавшись угрожающим взглядом по трибунам.
Зрители, и до того дышавшие через раз, чтобы не пропустить ничего интересного, дружно выдохнули и загалдели, но не слишком громко — я так и не смог из равномерного гула вычленить отдельные слова. Но мнения, судя по всему, разделились.
— Дед Захар? Дед Семен?
— Поединок не завершен, отрок!
— Слушай старших, Сашенька. Клинок должен испить вражеской крови!
— Ладно, уговорили! — Не прекращая краем глаза контролировать дядьку, я добрел до его шпаги, которая валялась неподалеку, и поднял оружие. — Хм… тяжеловата. Милостивые государи, а не желаете ли еще один юридический казус?!
— Что опять?! — взвился дед Семен.
— Сами сейчас все увидите! — пообещал я, остановившись в шаге от дяди Германа.
Тот успел кое-как восстановить дыхание, и даже приподнялся с опорой на руки, но на ноги еще не встал, а потому оставался совершенно беспомощным. И эта беспомощность отчетливо читалась во взгляде, которым он меня наградил. Ха! А он не очень-то в меня и верил, судя по всему… или прямо сейчас сомнения закрались, после таких-то плюх!..
— А вот теперь будет сюрприз! — объявил я, развернув клинок, чтобы было удобно колоть вниз — примерно в район дядькиной шеи. — Вот вам победитель!
Шпага метнулась к Герману Романовичу, но я в последний момент изменил направление удара и вонзил острие в собственную левую ладонь — неглубоко, но достаточно, чтобы заструилась кровь. Потом для пущего эффекта размазал ее по клинку и поднял оружие над головой, демонстрируя залу:
— Вражеской крови испил фамильный клинок Клинских! Объявляйте победителя, дед Захар!
— Но это же… — вякнул кто-то, вроде бы Кирюша Коптев.
— Против правил?! Так правил нет! Буква закона соблюдена! Ну! Я жду!
— Победил Герман Завьялов-Клинской из рода Клинских! — чуть ли не скрежеща зубами, выдал дед Захар, и трибуны немедленно взорвались гулом и криками — где разочарования, где, наоборот, горячего одобрения.
Вот он, миг моего истинного триумфа, ради которого все и затевалось. Ну, почти. Оспорить решение старейшины никто не посмел, даже Кирюша. Тот вообще просто беспомощно пялился на деда — видимо, ждал инструкций. Ха! Как я вас! Можно, конечно, с облегчением выдохнуть — основная часть плана удалась. Но на половине пути останавливаться я как-то не привык. Так что теперь контрольный…
Отшвырнув окровавленную шпагу дяди Германа, я пересек арену по диагонали и подобрал собственный клинок. Повертел в руках, вонзил острием в паркетину, не выпуская эфеса, и в этой пафосной позе во всеуслышание заявил: