— Так что по теме? — снова напомнил я о своём существовании.
— Натерпимся мы от неё, — не стал углубляться в конкретику Влад, а Степаныч и вовсе промолчал, поддержав молодого коллегу кивком.
— Помощи от вас, — поморщился я.
— А чего вы, собственно, ожидаете, сударь?
— Предложений. Крайне желательно рациональных.
— Эк загнул! — рассмеялся Влад. — Алекс, ты ведь прекрасно осознаёшь весь масштаб проблемы. Самый простой вариант её решения — ликвидацию — ты ни при каких раскладах не одобришь. Второй по списку — изоляция — тоже мимо. Всё-таки сестра. Ну и что нам остаётся?
— Вот и я спрашиваю, что остаётся? Чего молчите?
— Неплохо бы обозначить границы допустимого вмешательства, сударь.
— Это да, — поддержал Степаныча Влад. — Скажи толком, что нам позволено? Наблюдение? Косвенное влияние на ситуацию? Прямое вмешательство в критических случаях? Может, временная нейтрализация? А пока у меня связаны руки.
— Я не хочу, чтобы она меня окончательно возненавидела.
— И это всё?
— А вам мало?
— Ну…
— Влад, не нукай. Твою позицию я понял. А вы что скажете, Савелий Степаныч? Вы ведь тоже лицо заинтересованное, практически родственник. Уж с Машкиной точки зрения точно второй после меня в очереди. Ближе некуда, получается.
— Знаете, сударь, вы в её возрасте тоже бывали невыносимы.
— И как это понимать? Типа, подожди, и она сама всё осознает, поймёт и простит?
— Вы поразительно точно ухватили суть, сударь.
— Не пойдёт, Савелий Степаныч. Пока она дозреет, такого наворотить успеет! Ладно мы, но она ведь и себе подгадит так, что потом десятилетиями отмываться придётся!
— Если действовать решительно, можно сократить этот срок до лет и даже месяцев, сударь.
— Напомнить, что случилось, когда Герман Романович применил эту стратегию ко мне?
— А что случилось? — прикинулся шлангом Влад. — Ты стал тем, кто ты есть. Как по мне, очень хороший результат.
— Скажи об этом людям из клана Завьяловых! Особенно тем, у кого родственники пострадали.
— А нам не плевать ли?
— Очень неправильная позиция, — осуждающе покачал я головой. — Влад, пойми, тут речь о моей родной сестре. О последней прямой родственнице моего поколения. По совести, мы должны быть друг для друга опорой и поддержкой. Быть на равных. А вместо этого получается полная дичь. Машка на меня ополчилась, потому что я тряпка и даже в какой-то степени предатель.
— И кого же вы предали, сударь?
— Не кого, а что, Савелий Степаныч. Принципы я предал, принципы. Которые для Машки оказались вовсе не пустым звуком. Сами же её реакцию на моё предложение влиться в Корпорацию видели. Что поделать, она ещё слишком молода, а потому идеалистка.
— Это со временем проходит, сударь.
— Вы про молодость, Савелий Степаныч?
— И про неё тоже, — кивнул старый слуга. — Итого, насколько я вас понял, сударь, вы категорически против активного вмешательства в ситуацию. И столь же категорически не приемлете ограничения свободы Марии Фёдоровны.
— Именно.
— Молодец! — продемонстрировал большой палец Влад. — Ну и как в таких условиях избежать больших неприятностей?
— Правильный ответ — никак, — вздохнул я. — В этом и заключается двойственность текущей ситуации. И я это прекрасно понимаю, но пересилить себя не могу. Прав Савелий Степаныч, нужно её запереть где-нибудь. Побесится, но будет вынуждена смириться. А потом поймёт и простит. Наверное. Вот только где её запереть?
— Возможно, пансионат для благородных девиц? — подал голос означенный Савелий Степаныч.
— Я думал об этом. Но…
— Есть нюансы?
— Ещё какие, Влад! Начать хотя бы с того, что на Картахене ни одного подобного заведения просто нет. Никто не догадался организовать, все как-то обходятся. Тот же Деррик, например, как с Милашкой совладал? Да просто к делу приставил, и ей стало некогда дурью маяться…